ГОСУДАРСТВЕННАЯ АРХИВНАЯ СЛУЖБА РЕСПУБЛИКИ ИНГУШЕТИЯ

ВОЕННЫЙ ФАКТОР И ПРОБЛЕМЫ СОХРАНЕНИЯ КУЛЬТУРЫ

29 мая 2018

НАРОДОВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА

(на материалах Республики Ингушетия)

Основное количество потерь культурного наследия во все исторические эпохи приходится на периоды войн и военных конфликтов. Материальные свидетельства этих событий скрыты либо в земле, либо среди архивных документов. Для т.н. «бесписьменных народов» важным источником служат исторические сведения, содержащиеся в произведениях  устного народного творчества: в преданиях, сказаниях и легендах.

Источниковой базой для  наших исследований являются некоторые результаты археологических работ, известия исторических хроник, материалы из коллекции Военно-ученого архива РГВИА, акты кавказской археографической комиссии, распоряжения Правительства Республики Ингушетия, данные актов осмотра недвижимых объектов культуры, материалы периодической печати. Кроме того, использован ряд научных работ, в которых приводятся сведения и анализируются интересующие нас данные, в том числе – и по источниковой базе исследования.

Погребальные памятники древности и средневековья, хронологические рамки которого для территории Центрального Кавказа простираются вплоть до 30-х г.г. XIX в. [1] нужных нам свидетельств практически не содержат. Наиболее информативны в этом отношении бытовые объекты – городища и поселения, однако уровень их изученности, вплоть до настоящего времени, до сих пор незначителен [2]. Для современной территории Ингушетии – это лишь Экажевское поселение эпохи бронзы, на котором была изучена пострйка 14-11 в.в. до н.э., погибшая в огне пожара [3]. Следы пожарищ зафиксированы и на ряде городищ со слоями раннего средневековья [4]. Однако, разведочный характер исследований малоинформативен. К тому же для данной территории до сих пор не преодолена тенденция отставания, как  в области исследованности, так и в уровне фактической мобилизации и делового применения уже выявленных и зафиксированных источников [5]. Это касается, в том числе, и письменных свидетельств эпохи раннего средневековья, среди которых можно упомянуть китайскую хронику «Юань-ши» [6], свидетельства современника событий Джувейни [7] относительно разрушения г. Магаса монголами в 1238-1239 г.г., а также события, связанные с уничтожением г. Дедякова (Дадакова) в 1278 г., зафиксированное Симеоновской летописью [8]. Вопрос о точном местонахождении обоих городов до сих пор еще далек от своего окончательного разрешения [9], равно как и определение места сражения войск Тохтамыша и Тимура в 1395 г. [10], а также других событий того времени, приведших к массовым разрушениям и уничтожению целых пластов материальной культуры автохтонных народов предгорных равнин Центрального Предкавказья. Материальных свидетельств для доказательств правоты той или иной точки зрения до сих пор недостаточно, в связи с чем письменные источники на данном этапе научного изучения могут привлекаться пока лишь для установления самого факта уничтожения памятников т.н.«аланской археологической культуры» эпохи раннего средневековья [11].Точка зрения Н.Д.Кодзоева и Б.Д.Газикова о нахождении Магаса и Дедякова на территории Ингушетии [12] может восприниматься как одна из возможных версий, требующей подтверждения прежде всего, путем новых масштабных археологических изысканий и соотнесения уже имеющихся сведений со вновь полученными результатами. Так, для Алхан-Калинского городища материалы  монгольского периода не известны, а остатки юртообразных сооружений связываются с половцами [13], с влиянием которых соотносят и оставление населением Нижне-Архызского городища [14].

То же самое можно отметить и относительно походов Г. Плещеева на территорию Малой Кабарды в 1562 г., под которой в то время понималась, прежде всего, территория современной Ингушетии, а также часть Северной Осетии. Так,  В.Б. Виноградов и Т.С. Магомадова, [15] а также Л.И. Лавров [16] и Н.Г. Волкова [17] считают, что военные действия происходили на территории современной Северной Осетии в районе Дарьяльского ущелья против проживающих там осетин, мохевцев и пшавов.          По мнению Х.А. Акиева походы русских войск и их союзников, предпринятые в период с 1563 по1604 г.г. были направлены против жителей территории современной Северной Осетии, Западной Ингушетии и Казбековского района горной Грузии, расположенных в Дарьяльском ущелье и на прилегающих к нему землях, заселенных в то время ингушскими племенами «дзурзуками», «сонами» и «мшанами» [18].

По версии Н.Д. Кодзоева и Б.Д. Газикова события 1562 г. происходили на ингушской территории и вызвали исход ингушей с равнины Гарма-аре, Газалте и долины р. Сунжа. [19].

Помимо прочих документальных источников, ими приводится текст ингушской легенды «Макхинан», в которой говорится об уничтожении значительного количества поселений в районе долины Большой Сунжи (Доксольджи) и Ачалукского хребта [20]. Согласно документа, составленного самим Г. Плещеевым, за 11 дней боев были взяты приступом и уничтожены три городка и 164 других поселения [21]. Оставляя в стороне дискуссию об определении точного места происходивших событий отметим, что для их доказательства необходимо проведение комплексного обследования заявленных территорий на предмет нахождения остатков разрушенных поселений, т.к. поздний период средневековья (16-18 вв.) слабо освещен письменными свидетельствами современников. В этих условиях памятники материальной культуры приобретают значение первоисточников [22]. В настоящее время известны два памятника этого периода, изученных с различной степенью полноты: это комплекс погребальных и бытовых строений у с. Цеча-Ахк, [23], а также оборонительные и культовые сооружения в районе урочища «Эги-Чож» (24). Материалы исследований введены в научный оборот пока лишь на стадии предварительных публикаций, что не дает возможности их использования в необходимом объеме. Особенно это касается данных по стратиграфии поселенческих материалов, изученных С.Ц.Умаровым, которые документируют материальную культуру автохтонных племен широкого хронологического периода (X-XVI вв.). К тому же ингуши, как и другие народности горного Кавказа, особенно – в эпоху позднего средневековья, состояли из различных этнографических групп, этническая номенклатура которых предполагала множественность и разноплановость их этно-территориального происхождения [25]. Не добавляют определенности и частые перемещения отдельных групп населения в их стремлении к переселению на новые территории, связанные с малоземельем, военной опасностью, преследованиям со стороны более сильных фамилий или по причине кровной мести.

Начиная с третьей четверти XVIII в. к этим причинам добавилась наиболее существенная – все нарастающее присутствие вначале военной, а затем и гражданской администрации Российской империи, действия которой во многом способствовали утрате коренным населением своей традиционной бытовой и производственной культуры, в том числе –  зданий и сооружений фортификационного и бытового назначения. Объекты культового и погребального характера былых эпох переставали использоваться, в основном, по мере утверждения новых религиозных традиций [26], а также в ходе закрепления за переселенцами освоенных плоскостных территорий, которые традиционно фиксируются с помощью оформления собственных некрополей. Эти события частично отражены в материалах путешественников той поры [27], однако большинство данных о последствиях военных экспедиций против горцев и их поселений содержится в материалах военных архивов [28], а также в актах Кавказской археографической комиссии [29].

Военные инженеры, топографы, офицеры генштаба в своих описаниях определенное место отводили, в том числе, и описанию укрепленных поселений, отдельных фортификационных сооружений – заградительных стен, сторожевых и сигнальных башен, а также бытовых, погребальных и ритуальных строений. Некоторые из них (И.Бларамберг) участвовали в карательных экспедициях царских войск в горную Ингушетию и были очевидцами происходивших событий [30]. Его описания [31] в значительной мере дополняют материалы подполковника свиты ЕИВ А.М Буцковского, подпоручика Генштаба Н.И. Дудинского, П. Зубова, а также другие документальные источники (рапорты, донесения, отношения, журналы боевых действий, топографические карты) фондов « Военно-учетный архив» и «Кавказские войны» [32]. К интересующему нас времени относится и описание принадлежащих к Владикавказскому округу населенных пунктов, составленное его комендантом полковником Широковым [33], а также воспоминания участника Кавказской войны капитана артиллерии де-Саже [34] и рапорт командира 17-го Грузинского линейного батальона Золотарева на имя коменданта Владикавказа, датированный 1841 г. [35]. Описание Владикавказского военного округа, составленное в 1851 г. капитаном Н.Н. Забудским, опубликованное в XVI томе «Военно – статистического обозрения губерний и областей Российской империи» (с 1856 г. – «Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба»), также содержит некоторые сведения по интересующей нас проблематике [36]. Так, например, 19 ноября 1841г. при штурме с. Румпей (Харп) с целью реквизиции у горцев пушки были повреждены все башни, а у единственной сохранившейся на сегодня – снесена крыша. В настоящее время в селе находятся остатки двух башен, третья имеет следы множественных повреждений [37]. В ходе покорения Галашевского общества отряд генерал–майора Ильинского  22 ноября 1848 г. сжег аул Аршты и соседние поселения: «одним ударом была уничтожена вся цепь аулов Чурчи – Аршты и все хутора по берегам р. Пфутана разнесены по щепам». Через 10 дней были уничтожены аулы Верхний и Нижний Мархи и Хаджи – Бери. Здесь же упоминается и аул Темуркой, разрушенный до этих событий [38].

Значительный объем информации об уничтожении культурного наследия Ингушетии содержится в материалах Кавказской Археографической комиссии. Приведем некоторые из них. Так, в ходе похода в ее горную часть карательной экспедиции 1830 г.  под командованием генерала Абхазова были разрушены башенные комплексы аула Обин, строения с.с. Верхнего и Нижего Яулы на р. Ассе, а также с.с. Суван и Баин [39]. То, что войска шли целенаправленно уничтожать древние поселения, свидетельствует сам наместник Кавказа генерал Паскевич: «для взрывов башен и каменных саклей отряд имел 3 въюка пороху» [40]. В частности, одна из башен с. Обин была взорвана с помощью мины, заведенной ночью 18 августа 1830 г. под угол строения, т.к. «артиллерия, подведенная на весьма близкое расстояние, не смогла сбить верха башен» [41]. О разрушениях замкового комплекса с.Евлой у с.Пяллинг, причиненных действиями отряда генерала Абхазова упоминает Л.П. Семенов, с. Хули – Д.Ю. Чахкиев [42]. Через два года, в июле 1832 г. повторная карательная экспедиция под командованием барона Розена уничтожила более 20 ингушских аулов. В донесении от 15 июля 1832 г. на имя военного министра Чернышова говорится, что было уничтожено с. Шуван (Шуан), а в с. Хули, в котором «три крепкие каменные древние башни, служившие для жителей лучшим убежищем, подорваны порохом». В это же время за то, что приняли у себя скот немирных деревень, были разорены жилища жителей с.Челихой (Чулхой) [43]. В донесении от 21 июля о действиях отряда генерал-лейтенанта Вельяминова упоминается о разорении до основания с.с. Цоале и Большая Шельчиха [44]. Еще два донесения датированы 29 июля. Одно из них – о покорении карабулакских селений отрядом под командованием Вельяминова: «около 19 июля разорил деревню Черкеров, а также деревни Среднего и Малого Меркея». Здесь же упоминается и об уничтожении с. Амгите а также о ночевке отряда 24 июля «у разоренной башни близ деревни Галашки» [45]. Во втором донесении, посвященном завершению военной экспедиции против галгаевцев, помимо взорванной с помощью мины башни в с. Цори, упоминается об истреблении  8 деревень 23, и еще 9 – 24 июля [46].

Во второй половине 40-х гг. XIX в. царские войска проводят целую серию операций по уничтожению карабулакских и ингушских аулов. До данным историка-архивиста Б.Д. Газикова, в течении 1845-1848 гг. разорению подвергнуты аулы: Курай-Юрт, Сарали Опиева, Казах-Гечу, Ах-Барзой, Махматхит, а на их местах основываются казачьи станицы: Сунженская (с 1852 г.- Слепцовская), Троицкая, Михайловская, Ассиновская, Магомед-Юртовская (с 1860 г.- Вознесенская) [47]. Иногда башенные комплексы с заградительными стенами царские генералы пытались использовать в своих целях. Так, в отношении генерала Воронцова к военному министру Чернышову от 9 октября 1853 г., в связи с возобновленными башнями Верхне-Фортанговских аулов говорится, что они «составят передовую линию, способную обороняться против больших вооруженных скоплений» [48].

Переселение горцев в предгорные равнины, четко обозначившееся с конца XVII- первой четверти XVIII, после подписания присяги на верность России в 1770 г. части ингушских обществ (49), в дальнейшем подтвержденной договором 6 ингушских родов, « имевшим жительство в окружности кр. Владикавказской, в деревне, находящейся при урочище Назран и прочих местах»  от 22 августа 1810 г. [50] в последующем приобрело характер устойчивой тенденции. Смена места жительства приводила к кардинальному изменению строительных технологий, изменениям социального устройства и образа жизни, к серьезной перестройке бытовых и культурных традиций [51]. Однако этот процесс регулярно нарушался насильственными действиями со стороны царской военной администрации. Так, уже в 1825 г. были совершены карательные экспедиции в орстхойские аулы по рекам Фортанга и Асса, в том же году подавлено восстание ингушей в с. Яндаре, а его руководитель Джамбулат Цечоев взят в плен (52). Со стороны российской администрации на Кавказе, особенно – на заключительном этапе Кавказской войны, заинтересованность в переселении горцев на равнину была связана с попыткой поставить под жесткий контроль небольшие поселки в горной местности и хутора в предгорных долинах, основанных близкими родственниками, в которых легко скрывались т.н. «немирные горцы». Об этом, в частности, говорится в отношении генерал-адъютанта князя Барятинского на имя генерал-адъютанта Васильчикова: «малые поселки являются прибежищем разбойников, их сложно контролировать» [53]. С попытками укрупнения мелких поселений на плоскости во многом было связано Назрановское восстание 1858 г. [54]. После его подавления подобная политика была продолжена. В 1859 г на месте аулов Эльдарх-гIала, Ахки-Юрт, Шолхи основываются станицы Карабулакская и Сунженская, а также хутор Тарский. В 1860 г. на месте уничтоженных аулов Таузен-Юрт, Ангушт, Мужич, Алкун, Датых возникают станицы Тарская, Галашевская, Алкунская, Датыхская, в октябре того же года переселяют жителей аулов Ланжит и Учхот [55]. В ходе покорения Джумсойского и расселении Акинского горных обществ, произошедших 12 июля 1860 г.,  жилища местных жителей были истреблены «за враждебные  их против нас действия и для того, чтобы избавить вновь водворяемые станицы наши по Ассе и Фортанге от беспокойного соседства» [56].

Изменения в быту сельского населения, консервативного по своей природе, происходили постепенно, и смена типов жилищ как одной из этнокультурной особенности коренного населения, произошла не сразу. В ходе организации контроля за потерянными ранее плоскостными землями, по примеру горных территорий, переселенцами иногда возводились отдельные башни. Так, 11 марта 1784 г. генерал-аншеф Толмачев 2-й был приглашен в гости в сторожевую башню рода Гудантовых, располагавшуюся неподалеку от с.с.Заур-ков (Заурово),Тоти (Тотиково) и Темурки (Тимурков), а 12 марта было заложено укрепление и названо Владикавказ [57]. Это были весьма своевременные действия:  в 1785 г. появляется шейх Мансур. К 1911 г. относится упоминание о Заурской башне, расположенной «в конце Осетинской слободки» [58]. На северо-восточной окраине  Гамурзиевского муниципального округа г. Назрань основателем с. Орцха-Карцхал-Юрт (Орасха-Юрт) Сурхо и его сыном Овлургом Мальсаговым в первом десятилетии XIX в. была построена каменная башня с пирамидальной кровлей [59]. В 1858 г., при объединении небольших поселков в округе Назрань в большие аулы, Мальсаговы были выселены и башня, а также другие хозяйственные постройки, стали постепенно приходить в упадок. В дальнейшем собственники данного поселения пытались добиться права вновь вернуться на прежнее место жительства, и российская региональная администрация была склонна удовлетворить их ходатайство. Однако, 25 августа 1869 г., ко дню 10-летия пленения Шамиля и окончания войны на Северо-Восточном Кавказе, по приказу начальника Терской области башня Овлурга была разрушена. В 1925 г. ее остатки осматривались Л.П. Семеновым. По преданию, она имела 4 этажа и была выстроена 230-240 лет назад [60]. В книге Н.Д. Кодзоева, со ссылкой на рукопись исследователя, хранящуюся в ИИМК, [61]  приводится ее снимок, датированный 1926 г. и фотография 2002 г., выполненная Б.Ж. Мальсаговым, передающей  современное состояние постройки [62]. Еще одно фото размещено в публикации У.Б.Гадиева [63]. В статье Т.Илиева даются размеры ее основания (длина – 7,3 м., ширина – 5,7 м.) [64], что не соответствует цифрам, приводимым Л.П. Семеновым (4х6 м.). Кроме того, в ходе работ внутри остатков строения была найдена верхняя часть железного котла и фрагмент красноглиняной керамики эпохи позднего средневековья.

В период активных боевых действий Кавказской войны целенаправленное изучение древностей региона не велось. Тем не менее, археологические находки фиксируются и в это время. В 1855 г. около с. Ахки-Юрт был найден клад из 200  серебряных куфических монет [65]. Однако лишь с ее завершением стало возможным планомерное исследование архитектурных и археологических объектов, в том числе – и на территории современной Ингушетии [66]. Войны и вооруженные конфликты конца XIX- начала XX, с необратимой регулярностью  сотрясающие этнокультурное сообщество юга России, не способствовали его безболезненной и постепенной адаптации в новые исторические реалии. Это нашло свое отражение, в том числе, и на страницах периодической печати. Так, среди прочих материалов по кавказоведению, опубликованных на страницах «Терских ведомостей», наибольший интерес вызывали статьи, посвященные народному эпосу, образованию, этнической истории, истории казачества, военным событиям Кавказской войны и описаниям территорий. По проблемам сохранности памятников за 33 года (с 1883 по 1916 гг.) была написана только одна статья; вопросам археологии, градостроительства и архитектуры  Ингушетии за то же время посвящено 7 из них [67]. В 1913 г. публикуются материалы предварительного съезда по устройству первого Всероссийского съезда деятелей музеев, в которых имеется упоминание о необходимости принятия мер к охране Тхаба – Ерда «как выдающегося в археологическом отношении памятника». К 1914 г. относятся публикации отчетов Ф.С.Панкратова о произведенных им раскопочных работах  в окрестностях ст. Фельдмаршальской, а также Алхан-Чуртовской и Сунженской долинах [68].  В 1915 г. принимается «Устав общества защиты и сохранения в Терской области памятников искусства и старины» [69]. В 1916 г., в ходе проведения Всероссийской сельскохозяйственной переписи были кратко охарактеризованы подворные постройки, способы и орудия возделывания почвы, собраны статистические данные о домашних промыслах нагорной Ингушетии.

В годы Гражданской войны горная зона Республики оставалась вне зоны активных боевых действий, тогда как наиболее крупные равнинные поселения – Долаково, Сурхахи, Экажево, Насыр-Корт, Базоркино, Кантышево были разорены и сожжены войсками Добровольческой армии генерала Деникина [70]. Новые плоскостные культурные традиции и предметы материальной культуры в значительной мере вновь оказались  утраченными, а их носители — вынуждены снова укрываться в спасительной глубине гор. В столице Терской области г. Владикавказе в сентябре 1918 г. была образована Особая комиссия по охране культурных ценностей и готовилось открытие Дома краеведения, которое не состоялось по причине захвата города войсками генерала Деникина [71]. В 1919-1921 гг.  над изучением культуры и быта ингушей работает комплексная  экспедиция Н.Ф. Яковлева, которой был разработан и комплексный план историко-археологических изысканий в Ингушетии. Имеются сведения об открытии в 1921 г. в г. Владикавказе бывшим директором Строгановского училища В.В. Гдобой народно – художественного института с археологическим отделением. Об этом есть запись в воспоминаниях профессора В.А. Пархоменко, размещенная в его отчете о командировке на Северный Кавказ в январе – марте 1921 г. [72]. Особо следует отметить исследования Ф.М. Горепекина, который на протяжении длительного времени (1900-1930 гг.) занимался исследованиями в области природы, языка, истории, этнографии, фольклора, письменности этого народа [73]. В их числе – неопубликованная до сих пор работа «О сохранении археологических памятников в ингушской стороне от ограбления и самовольных раскопок в виду ценности для науки». В 1918 г. он пишет статью «Открытие существования в отдаленное время у предков ингушей индийской письменности «Магадги», [74] основанную на анализе знаков на средневековой керамике из с. Салги, опубликованную стараниями Б.Д. Газикова в 1997 г. [75].

Действия Советского правительства на Северном Кавказе периода коллективизации перманентно подпитывали протестные настроения этникосов, для которых государственный административный аппарат не являлся необходимым атрибутом их традиционного социального устройства, организованный по принципу союза сельских общин близких родственников [76]. Против несогласных порой действовали целые войсковые соединения с артиллерией и авиацией, однако события зимы 1929-1930 гг. затронули в основном территорию Чечни [77] и плоскостные поселения, заселенные по преимуществу казаками. С началом Великой Отечественной войны ситуация изменилась. В связи с разрастанием восстания Исраилова и вооруженных нападений Хучбарова в 1942 г. авиация подвергла бомбардировке всю горную Чечено-Ингушетию. Так, авианалет на с.с. Гули и Ляжги состоялся 22 августа (78). В том же году в с. Мецхал была взорвана единственная бывшая там боевая башня.

Традиционно считается, что в 1941-1945 гг. исследования древностей Северного Кавказа не производились [79], однако это не совсем так. Согласно запроса народного комиссара просвещения ЧИАССР М.Д. Чентиевой  в Академию наук Грузинской ССР [80] для консультации по работам на храме Тхаба-Ерда в горной Ингушетии был приглашен Г.Н. Чубинашвили, который со своими помощниками в течение 21-22 июля 1941 г. производил осмотр, обмеры и фотофиксацию этого памятника. Результаты исследований были доложены им на III сессии отделения общественных наук АН Грузинской ССР 20 октября, а в институте (тогда – секторе) истории грузинского искусства – 8 декабря 1941 г.(81). На этот же год приходится выход статьи Е.И. Крупнова по итогам работы экспедиции ГИМ в 1937-1938 гг., а также представления материалов его исследований на археологической секции в ГИМ [82]. Кроме того, его монографическое исследование «Очерки истории Ингушии с древнейших времен до XVIII века» летом 1941 г. было подготовлено к выходу в последние предвоенные дни, однако ее публикация  оказалась отложенной до 1947 и 1971 гг. [83]. Весной 1945 г., по заданию Грозненского музея краеведения Т.М. Минаева проводит разведки памятников археологии в районе среднего течения р. Сунжи, в том числе – и на территории Ингушетии [84]. В годы войны теряются следы археологических находок из раскопок Ф.С. Панкратова, произведенных им в районе ст. Фельдмаршальской в 1913г. [85] .О ее первоначальном местонахождении сведения противоречивы: А.А. Захаров, опубликовавшй его коллекцию, пишет о том, что она хранится в Ингушском музее г. Орджоникидзе [86]; Е.И. Крупнов — «почти весь добытый Панкратовым  погребальный инвентарт теперь находится в Чечено-Ингушском музее краеведения (г. Грозный)» [87]. У Л.П. Семенова в более ранней работе только упомянуты «круглые зеркала, топорики, мечи, наконечники стрел» [88], зато в другой автор говорит более определенно: «к числу уникальных предметов (впоследствии частью утраченных) должны быть отнесены… коллекция предметов погребения аланского типа из могильника близ станицы Фельдмаршальской» [89]. В годы Великой Отечественной войны краеведческий музей г. Владикавказа продолжал работать, данных о том, что какие-то предметы вывозились из него, нет [90]. В статье зам.директора Чечено-Ингушского республиканского краеведческого музея утверждается, что вплоть до конца ВОВ в его фондах, кроме материалов А.П. Круглова из с. Дуба-Юрт других археологических экспонатов не было [91]. Однако этот же автор здесь же упоминает об археологических предметах из коллекции первого директора Грозненского музея Б. Скилиотти, найденных при случайных раскопках [92]. Археологическую коллекцию из фондов реорганизованного в конце 1926 г. Северо-Кавказского института краеведения передают на хранение в Ингушский НИИ, который, в свою очередь, ликвидируют. В 1936 г. Ингушский областной музей в г. Орджоникидзе  становится районным музеем Пригородного района, и после его ликвидации все его коллекции попадают в Грозный в 1940 г. [93]. Исследования исторических судеб предметов материальной культуры из региональных хранилищ периода реорганизации административных границ и активных репрессий против духовной и светской интеллигенции в крае  в 30-40-е гг.XX в. необходимо продолжить [94]. Особенно это актуально для событий, начиная с февраля 1944 г., когда вместе с объектами и предметами материальной культуры ингушей физически уничтожались и их носители [95]. Только в 1944 г. в Джейраховском, Чулхойском (Салгинском) и Тумгойском ущельях горной Ингушетии уничтожены и пострадали от артиллерийских обстрелов  16 боевых, 2 полубоевых,111 жилых башен, более 12 склепов, 6 культовых построек, 14 оборонительных стен вокруг поселений, хозяйственные постройки 6 населенных пунктов [96]. Одновременно с этим уничтожались любые следы присутствия ингушей на территории их автономии, прежде всего – родовые кладбища, из поминальных стел которых сооружались фундаменты, дороги и сельхозпостройки [97]. В это же время в Грозном на площади перед библиотекой им.А.П.Чехова горит костер из древних рукописей и книг по истории, культуре, медицине, философии, религии, что для народа, традиционно передающих знания путем изустных пересказов, равно национальной катастрофе. Подобная ситуация повторяется сначала в 1992 г. в Пригородном районе и г. Владикавказ, а затем – в 1991-2000 гг. в г. Грозном, когда вновь уничтожаются и расхищаются государственные и частные библиотеки и архивы ингушской интеллигенции,  другие материальные свидетельства их богатейшего историко – культурного наследия. Значительны потери памятников археологии, градостроительства и архитектуры  и на территории возрожденной Ингушской республики, понесенные в связи с событиями в Чечне. Этой теме, в том числе, посвящена значительная часть одной из работ автора [98]. В связи с массовыми разрушениями памятников культуры, причиненных им действиями военных в Джейрахском районе Ингушетии, Председателем Правительства республики А.И. Мальсаговым 18 мая 2001 г. издается Распоряжение о республиканской комиссии по определению нанесенного ущерба [99], а ко 2 июня – подготовлена справка о ее работе [100], в которой учтены потери культурного наследия от действий федеральных, в том числе – пограничных, войск, которые были введены на территорию республики в рамках осуществления анти-террористической операции в Чеченской республике и охраны отсутствующей пока государственной границы с Республикой Грузия [101]. В ней приведены 18 эпизодов, имевших место в 1994,1998-2001 гг. Согласно «Справки», на момент ее составления на грани полного уничтожения оказались 15 боевых, 6 полубоевых, 80 жилых башен, около 200 склепов,13 мавзолеев, 6 храмов и святилищ, каменноящичные некрополи «и другие местные достопримечательности». На наш взгляд, эти данные действительно могут отражать реальное состояние сохранности объектов культурного наследия на территории музея-заповедника, однако причины такого состояния по каждому объекту необходимо устанавливать на основании актов, в которых зафиксирован характер их разрушений. Общая сумма ущерба, причиненного военными памятникам археологии, истории, архитектуры и культуры, по данным комиссии, составляет 47 млн.960 тыс. рублей, однако методика расчета этих повреждений осталась неизвестной.

В 2002 г. при строительстве военного  городка у ст. Троицкой, для введенной в республику в рамках антитеррористической операции части МО РФ, было уничтожено древнее городище, открытое Т.М.Минаевой в 1945 г. [102]. К сожалению, этот печальный список постоянно пополняется. Приведенные выше  факты относительно судеб культурного наследия в годы войн и военных конфликтов со всей очевидностью свидетельствуют о необходимости их предотвращения как одного из основных деструктивных факторов развития человечества.

 

ПРИМЕЧАНИЯ:

 

[1] ТЕХОВ В.Х. Позднесредневековые склеповые сооружения Северной Осетии как исторический источник («Город Мертвых»ус. Даргавс). Автореферат дисс. …к.и.н. М.,1973, С.21-22; ВИНОГРАДОВ В.Б. нумизматические материалы в проблеме хронологии и периодизации позднесредневековой истории Северного Кавказа // Проблемы хронологии археологических памятников Северного Кавказа. Орджоникидзе, 1985, С.112; МАРКОВИН В.И. К изучению средневековой истории народов Северного Кавказа// Известия СКНЦВШ, 1976 № 4, С.12-16.

2 БУРКОВ С.Б.К истории изучения археологических памятников предгорно – плоскостной зоны Ингушети// XXIV Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. Тезисы докладов международной конференции. М., 2004, С.32.

3 ЛОПАН О.В., Маслов В.Е. Экажевское поселение – памятник эпохи бронзы в Ингушетии// Древности Северного Кавказа. М.,1999, С.61-88.

4 Урочище «Эрз-Эли», Гамурзиевское городище – см.:Виноградов В.Б. Время, горы, люди. Грозный, 1980, С.30; ДЗАУРОВ М.А. Гамурзиевское городище// Вестник археологического центра, вып.1. Назрань,2001, С.74-76; КОДЗОЕВ Н.Д. Магас по археологическим и письменным источникам. Магас, 2004, С.423; он же: Крепость Назрань. Назрань, 2004, С.5,25-28.

5 ВИНОГРАДОВ В.Б. Эпиграфические памятники Чечено-Ингушетии// Новые археологические материалы по средневековой истории Чечено-Ингушетии. Грозный,1983, С.19.

6 ИВАНОВ А.И. История монголов( Юань-ши) об асах-аланах// Христианский Восток ,т.II, вып.III.СПб,.1914, С.283.

7 ТИЗЕНГАУЗЕН В.Г. Сборник материалов по истории Золотой Орды, т.II. М-Л,.1941.

8 Полное собрание русских летописей, т.XVIII. СПб,.1913, С.75.

9 ТУАЛАГОВ А.А. Магас: по археологическим и письменным источникам// Вестник Владикавказского научного центра, т.4 № 1. Владикавказ, 2004 ,С.60-66.

10 ГАЗИКОВ Б.Д. Маршруты похода Тимура на Северный Кавказ// Ученые записки школы-гимназии № 1, вып.1. Назрань, 2002, С.79-80.

11 Согласно мнению В.И. Марковина, культура алан не может быть отождествлена с аланским временем. В этом случае происходит явное смещение понятий, когда ареал аланского времени может быть применен для более широких территорий, чем занимаемая самой аланской культурой. Все это привело к тому, что аланам стали приписывать такие памятники и территорию, которые им никогда не принадлежали. См. МАРКОВИН В.И. К изучению средневековой истории народов Северного Кавказа, С.15.

12 КОДЗОЕВ Н.Д. Магас по археологическим и письменным источникам, С.102; ГАЗИКОВ Б.Д. О местонахождении ясского города Дедяков// Взгляд в прошлое. Статьи по истории Ингушетии. Назрань, 2002, С.37.

13 КРУПНОВ Е.И. Еще раз о местонахождении г. Дедякова// Славяне и Русь. М.,1968, С.294; БАТЧАЕВ В.М. Из истории традиционной культуры балкарцев и карачаевцев. Нальчик, 1986, С.89-90.

14 КУЗНЕЦОВ В.А. Нижний Архыз в X-XII веках. К истории средневековых городов Северного Кавказа. Ставрополь,1993, С.261.

15 ВИНОГРАДОВ В.Б., МАГОМАДОВА Т.С. Две заметки о ранних русско-северокавказских связях// История, этнография и культура народов Северного Кавказа. Орджоникидзе,1981, С.49-50.

16 ЛАВРОВ Л.И. Загадочные «Татцкие земли» на Центральном Кавказе в 16 веке// Краткое содержание докладов Среднеазиатско-Лавровских чтений. Л.,1981, С.5-6.

17 ВОЛКОВА Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. М.,1973, С.106-107.

18 АКИЕВ Х.А. Этническая карта Северного Кавказа в середине XVI в.( К вопросу о поселениях ингушских племен в Дарьяльском ущелье).// Точка зрения. Сборник статей. Назрань,2006,С.7,9.

19 КОДЗОЕВ Н.Д. К вопросу о завоевательном походе кабардинского князя Темрюка Идаровича в район Центрального Кавказа в XVI в.// Вопросы истории Ингушетии, вып.5. Магас,2006,С.3-13; он же: Город Назрань.Назрань,2006,С.41.

20 « Махкинан». (Фея гор).( Ингушевская песня – легенда).// Газета « Кавказ»,1895 г. № 98; текст переиздан: Чербижев Б. Махкинан. Ингушская песня – легенда.// Сердало за 20 сентября 1997 г.

21 Кабардино – русские отношения в XVI-XVIII вв. Т.1. М.,1957,С.11.

22 МАРКОВИН В.И. Некоторые источники исследования склепов горной Ингушетии// Памятники эпохи раннего железа и средневековья Чечено-Ингушетии. Грозный,1981,С.95.

23 УМАРОВ С.Ц. Средневековая материальная культура горной Чечни, XIII-XVII вв.Автореф. лисс….к.и.н. М.,1970; он же: Основные черты материальной культуры позднесредневековой горной Чечни (X-XVI вв.).// Материалы по археологии и древней истории Северной Осетии, т.III. Орджоникидзе,1975,С.61-62.

24 ДАУТОВА Р.А. Башенные комплексы урочища Эги-Чож// Поселения и жилища народов Чечено-Ингушетии. Грозный,1984,С.36-67.

25 ХАРАДЗЕ Р.Л.,РОБАКИДЗЕ А.И. К вопросу о нахской этнонимике// Кавказский этнографический сборник,т.II. Тбилиси,1968,С.27.

26 БУРКОВ С.Б.Объекты культурного наследия в системе традиционных ценностей этнокультур народов Северного Кавказа// Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру. Материалы V международного конгресса. Пятигорск, 2007,С.20-22; ЧАХКИЕВ Д.Ю. Древности горной Ингушетии.Ч.1. Назрань,2003,С.11,14.

27Посещение Энгельгардтом Галга – ингушей (перевод Б.Д. Газикова).// Взгляд в прошлое. Статьи по истории Ингушетии. Назрань,2002,С.65-74; Юлиус Фон КЛАПРОТТ. « Путешествие на Кавказ и в Грузию, предпринятое в 1807 и 1808 годах» (перевод Б.Д. Газикова).// Архивный вестник, вып.II. Назрань,2005,С.46-59; ЗЕЙДЛИЦ З.Н. «Поездка в Галгаевское и Джераховское ущелья» (1873 г.)// Архивный вестник, вып.III. Назрань,2006,С.75-79; ДОЛГИЕВА М.Б. Немецкие исследователи об Ингушетии и ингушах// Вопросы истории Ингушетии, вып.3. Магас,2005,С.3-19; ГАЗИКОВ Б.Д., КОДЗОЕВ Н.Д.  Российские ученые 18 – начала 19 вв. об Ингушетии и ингушах// Сборник научных трудов ИнГУ, вып.3. Магас,2005,с.217-234;

28 КАРТОЕВ М.М. Информативные возможности источников коллекции Военно-учетного архива РГВИА для изучения истории народов Северного Кавказа второй половины 18-первой половины 19 в.// Вопросы истории Ингушетии, вып.6. Магас,2007,С.12-29.

29 Акты Кавказской археографической комисии об Ингушетии и ингушах (составители – Парова Л.М., Муталиев Т.Х-Б.). Назрань,1995.

30 ГАЗИКОВ Б.Д., КОДЗОЕВ Н.Д. Российские ученые 18 – начала 19 вв. об Ингушетии и ингушах,С.232.

31 БЛАРАМБЕРГ И. Кавказская рукопись. Ставрополь,1991; он же: Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа. Нальчик,1999,С.329-352; переиздание, с публикацией «Приложений» с описанием событий 1830 г. в горной Ингушетии, с тем же названием – М.,2005.

32 КАРТОЕВ М.М. Информативные возможности источников коллекции Военно-учетного архива РГВИА для изучения истории народов Северного Кавказа второй половины 18 – первой половины 19 в.,С.19-24.Например, на карте 1866 г. у с. Галашки на берегу р. Гулуей-али отмечена башня – см.: ГАЗИКОВ Б.Д. Маршруты похода Тимура на Северный Кавказ// Взгляд в прошлое,С.42, ЦГИА Республики Грузия, фонд 545,оп.1, д. № 47.

33 КАРТОЕВ М.М. «Статистико – этнографические и административно – территориальные сведения об Ингушетии 30-х гг. XIX века»// Архивный вестник, вып. II. Назрань,2005,С.92-109.

34 АЛМАЗОВ И.Г. «Покорение Галашек ( из истории Кавказской войны)»// там же,С.78-87.

35 МАТИЕВ М.А. Об одной загадке «Кавказской рукописи» Иоганна Бларамберга// Ученые записки Ингушского НИИ гуманитарных наук им. Ч. Ахриева, серия «Фольклер и этнография», вып.I. Магас,2008,С.89-90.

36 КАРТОЕВ М.М. «Владикавказский военный округ (1851 г.).// Архивный вестник, вып.III. Назрань,2006,С.28-38.

37 МАТИЕВ М.М. Об одной загадке «Кавказской рукописи» Иоганна Бларамберга,С.90-92.

38 АЛМАЗОВ И.Г. «Покорение Галашек (из истории Кавказской войны),С.82-84.

39 Акты Кавказской археографической комисии (АКАК),т.VII, д.303,С.365-372.

40 Донесение наместника Кавказа Паскевича военному министру Чернышову об экспедиции генерал-майора Абхазова против ингушей 31 августа 1830 г.- в св.: Акты Кавказской археографической комиссии об Ингушетии и Ингушах. Назрань,1995,С.157.

41 Акты Кавказской археографической комиссии об Ингушетии и ингушах,С.157; Чахкиев Д.Ю. Древности горной Ингушетии,2003,С.29-30.

42 СЕМЕНОВ Л.П. Археологические и этнографические разыскания в Ингушии в 1925-1932 гг. Грозный,1963,С.92. ЧАХКИЕВ Д.Ю. Древности горной..,С.67.

43 АКАК,т.VIII, д.578,С.677-678.

44 АКАК,т.VIII, д.580,С.680-681.

45 АКАК,т.VIII, д.582,С.682.

46 АКАК,т.VIII, д.581,С.681.

47 ГАЗИКОВ Б.Д. Трагические вехи в истории ингушского народа.// Взгляд в прошлое. Статьи по истории Ингушетии,С.19.

48 АКАК,т.X, д.340,С.336.

49 ГИЛЬДЕНШТЕДТ И.А. Путешествие по Кавказу в 1770-1773 гг.СПб,2002,С.36.

50КОДЗОЕВ Н.Д. Город Назрань. Назрань,2006,С.69.

51 БУРКОВ С.Б. Формирование принципов домостроительной практики и обеспечение сохранности объектов культурного наследия в Республике Ингушетия// Город: история, современная инфраструктура, перспективы развития. Тезисы докладов IV международной научной конференции. Домодедово,2009. .

52 КОДЗОЕВ Н.Д. Город Назрань,С.70.

53 АКАК, т.XII, д.960,С.1090-1091.

54 КОДЗОЕВ Н.Д. Назрановское восстание 1858 г.// Вопросы истории Ингушетии, вып.3. Магас,2005,С.49-59.

55 ГАЗИКОВ Б.Д. Трагические вехи..,С.19.

56 АКАК, т.XII, д.1085,С.1210-1211.

57 Газета «Терские ведомости» за1911 г,.№ 71, 31 марта.

58 Газета «Терские ведомости» за 1911 г., № 57

59 МАЛЬСАГОВ А.У. Ингуши: история и века родословий. Нальчик,2003,С.81.

60 СЕМЕНОВ Л.П. Археологические и этнографические разыскания в Ингушии в 1925-1932 гг.,С.29.

61СЕМЕНОВ Л.П. Археологическая работа в Ингушии и Сунженском округе. Владикавказ,1926. Рукопись. Архив ИИМК,(СПб). – в кн.:Кодзоев Н.Д. Город Назрань,С.54,56.

62 МАЛЬСАГОВ Б.Ж. Долина Пратерека: Буклет. Назрань,2002. .

63 ГАДИЕВ У.Б. К теории В. Кузьмина о греко-грузинском происхождении башенной архитектуры горной Ингушетии// Газета «Сердало»,2003 Г., № 143 за 13 ноября.

64 ИЛИЕВ Т. Башня Овлурга// Газета «Сердало»,2002 г., за 11 апреля.

65 СЕМЕНОВ Л.П. Археологические и этнографические разыскания..,С.140;Берже А.П. Чечня и чеченцы. Тифлис,1859,С.35,42.

66 БУРКОВ С.Б. Археологические памятники предгорно-плоскостной зоны Ингушетии: история изучения и перспективы исследования// Ученые записки школы-гимназии г. Назрань, вып.1. Назрань,2002,С.133; он же: Памятники истории и культуры как элемент национальной политики// Сборник научных трудов ИнГУ, вып.4. Магас,2006,С.317.

67 БУРКОВ С.Б. Проблемы изучения сохранности и использования историко-культурного наследия в периодической печати Ингушетии: основные направления и тенденции// Периодическая печать как источник интеллектуальной истории. Материалы международной научной конференции. Пятигорск-Ставрополь-М., 2006,С.319.

68 Предварительный съезд по устройству первого Всероссийского съезда деятелей музеев. М.,1913. С.47; ДЗАГУРОВ Г.А. Указатель статей по кавказоведению, помещенных в газете «Терские ведомости»// Известия Горского института народного образования, вып.1.Владикавказ,1923, №№ 149-150.

69 СЕМЕНОВ Л.П. Государственный научный музей г. Владикавказа при Северо-Кавказском институте краеведения. Владикавказ,1925,С.9-19.

70 ГАЗИКОВ Б.Д. Трагические вехи в истории ингушского народа…, С.21.

71 ПОЖИДАЕВ В.П. Дом краеведения // «Народная власть»,1919 № 7; СЕМЕНОВ Л.П. Государственный научный музей г. Владикавказа при Северо-Кавказском институте краеведения,С.4.

72 Архив ИИМК, ф.2, оп.1/1921 г., д.74, л.31; МАРТИРОСИАН Г.К. Нагорная Ингушия. // Известия Ингушского НИИ краеведения. Владикавказ,1928,С.11-12.

73 ГАЗИКОВ Б.Д. Просветитель ингушского народа «Нахаа-си-дар» — Фома Иванович Горепекин// Взгляд в прошлое, С.11-16;

74 Петербургский филиал архива РАН,ф.806, оп.6, д.154;Труды Ф.И. Горепекина. СПб,.-Магас,2006,С.130-134.

75 ГАЗИКОВ Б.Д. Об открытии у ингушей письменности// Газета «Сердало»,1997 г. за 12 июня. Статья была написана Ф.И. Горепекиным во Владикавказе и завершена 22 марта 1918 г.

76 БУРКОВ С.Б.Социокультурная среда современных этносообществ Северного Кавказа и практика государственного строительства: конфликтное пространство и способы адаптации// Национальная идентичность в проблемном поле интеллектуальной истории. Материалы международной научной конференции. Саврополь-Пятигорск-Москва,2008,С.520-525.

77 А.УРАЛОВ (Авторханов). Убийство чечено-ингушского народа. Народоубийство в СССР. М.,1991,С.24-56.

78 Щит-надежный, меч-острый. Чекисты Грузии на страже завоеваний великого Октября. Тбилиси, 1985,С.144; А.УРАЛОВ (Авторханов). Убийство чечено-ингушского народа,С.60. По его данным, в этом году авиация бомбила горную зону Чечни и Ингушетии дважды.

79 КРУПНОВ Е.И. О чем говорят памятники материальной культуры Чечено-Ингушской АССР. Грозный,1961,С.17; Виноградов В.Б., Марковин В.И. Археологические памятники Чечено-Ингушской АССР,С.17.

80 Отношение № 01/1180 от 12 апреля 1941 г.

81Чубинашвили Г.Н. К вопросу о культурных связях Ингушетии и Грузии.// Вопросы истории искусства. Исследования и заметки. Тбилиси,2002, С.142-163.

82 Крупнов Е.И. Археологические памятники Ассинского ущелья// Труды ГИМ, вып.XII.М.,1941,С.87-160; он же: Из истории Северного Кавказа. // ГИМ, археологическая сессия 1941 г. Тезисы докладов. М., 1941.

83 Крупнов Е.И. Археологические памятники верховьев реки Терека и бассейна реки Сунжи// Труды ГИМ, вып.XVIII. М.,1947;  Крупнов Е.И. Средневековая Ингушетия. М.,1971,С.13; Виноградов В.Б., Лосев И.К., Саламов А.А. Чечено – Ингушетия в советской исторической науке (критико – библиографический обзор) Грозный,1963, С.17.

84 Минаева Т.М. Археологические разведки в долине реки Сунжи.// Сборник трудов Ставропольского госпединститута, вып.13. Ставрополь,1958,С.413-417.

85 Гребенец (Панкратов) Ф.И. Древнейшие могильники в Ассиновском ущелье (Отчет о раскопках, произведенных 25 августа 1913 г. в окрестностях ст. Фельдмаршальской).// Газета «Терские ведомости» за 1914 г., №№ 54-56.

86Захаров А.А. Древности из Ассиновского ущелья// Известия ЧИНИИ, т.4, вып.2. Орджоникижзе-Грозный,1935,С.129.

87 Крупнов Е.И. Археологические памятники Ассинского ущелья,С.159.

88 Семенов Л.П. Государственный научный..,С.7-8.

89 Семенов Л.П. Музей краеведения Северной Осетии (1897-1947).Дзауджикау,1947,С.24.

90 Семенов Л.П. Музей краеведения Северной Осетии,С.41-42.

91 Пономарева И.З. Из истории Чечено-Ингушского республиканского краеведческого музея.// Известия ЧИРКМ, вып.XI. Грозный,1975,С.8.

92 Пономарева И.З. Из истории Чечено-Ингушского республиканского музея краеведения,С.6.

93Пономарева И.З. указ.соч.,С.15.

94 Бурков С.Б. Коллекции археологических и этнографических предметов в фондах Ингушского госмузея краеведения: история обретения и современное состояние// Сборник научных трудов ИнГУ, вып.5.Магас,2007,С.309-322.

95Чахкиев Д.Ю. Уничтожение людей и культурных ценностей горной Чечено-Ингушетии// Репрессированные народы: история и современность. Тезисы докладов и сообщений Российской научно-практической конференции. Элиста,1992,С.58-59; он же: На пепелищах горной Ингушетии// Газета «Общественная трибуна Ингушетии»,2009 г.№ 2.

96 Чахкиев Д.Ю. Древности горной Ингушетии,С.8-10,18,37,39,41-43,46,49,56-57,63-64,66,81-82,89.

97 Так, например, остатки надгробных плит до сих пор содержат сельскохозяйственная ферма и поилка для скота у с.Экажево, водовод от р. Камбилеевка в районе с.Кантышево.

98 Бурков С.Б. Информативные возможности периодической печати Ингушетии в вопросах изучения и обеспечения сохранности историко-культурного наследия// Сборник научных статей института социальных исследований Назрань,2009, С.254-282.

99 Распоряжение «О комиссии по определению ущерба, нанесенного Джейрахско-Ассинскому музею-заповеднику» от 18 мая 2001 г. № 255-р.

100 Справка о работе комиссии по определению материального ущерба, нанесенного федеральными войсками Джейрахско-Ассинскому историко-архитектурному и природному музею-заповеднику Республики Ингушетия.

101 Бурков С.Б. Правовое обеспечение сохранности археологического наследия Ингушетии (1995-2007 гг.): история формирования и практика реализации// Из истории культуры народов Северного Кавказа. Сборник научных статей, вып.1. Ставрополь,2009,С.103-128.

102Бурков С.Б. Современное состояние бытовых памятников среднего течения р. Сунжи по работам Т.М. Минаевой в 1945 г.// Северный Кавказ и кочевой мир степей Евразии: VII Минаевские чтения по археологии, этнографии и краеведению Северного Кавказа. Тезисы докладов. Ставрополь, 2005,С.9-11.

 

Телефон директора

8 (8734)  55 03 72

Контакты

386001, г. Магас,
ул. А.Горчханова, 13
Тел. : +7(8734)55-03-75
Факс: +7(8734)55-03-75
Электронная почта:
ingarkhiv@mail.ru

Часы приема граждан

Директор
каждый четверг с 15:00
Зам.директора
ежедневно с 9:00 до 17:00
Перерыв с 13:00 до 14:00

Телефон доверия

тел: +7(8734) 55 03 74