ИНГУШИ В РУССКИХ ДОКУМЕНТАХ КОНЦА ХVI-ХVII ВВ.

Для изучения некоторых сторон средневековой истории ингушей важным источником могут стать русские документы ХVI-ХVIIвв. Расширяя свою политику в южном направлении, Россия все более осведомляется о народах Северного Кавказа, они вовлекаются в круговорот политических отношений. При утверждении своего влияния, царская администрация опирается на представителей народов Дагестана, Кабарды, Чечни. Наряду с ними, хотя и не так активно, звучат в русских документах и этнолокальные группы ингушей как «калканцы» (галгаи) и «ерохонские люди» (джераховцы). Они известны русским послам (упоминаются в различных посольских отчетах), грузинским послам, терским воеводам, служилым людям Терского города — форпоста России на Кавказе в ХVI-ХVII вв.

Под данными названиями скрывается население горной Ингушетии. Упоминания калканцев, калканских людей, кабаков (селений), земли встречаются в русских документах с 1589 г. В источнике 1621 г., повествующем о событиях трехлетней давности, рядом с ними дважды упоминаются ероханские люди и кабаки. Подборка и комментарии всех этих свидетельств даны Е.Н. Кушевой и Н.Г. Волковой ¹, доводы которых не оставляют сомнений в том, что под данными названиями скрывается население горной Ингушетии. Отождествления: калканцы-галгаи (обитатели горной Ассинской котловины), ероханцы-джераховцы — представляются и нам бесспорными.

Своей известностью русским калканцы обязаны, прежде всего, тем, что по  территории их расселения проходила важнейшая дорога, связывавшая Северный Кавказ с Закавказьем, а именно Дарьяльская или больше известная в ХVI-ХVII вв. как Черкасская дорога. Дарьял являлся международной трассой, закрепить которую за собою старалось Русское государство. Именно этим путем осуществлялись в конце XVI — начале XVII в. дипломатические связи между Москвой и Грузией.

Ингуши задействованы в русских источниках и как помощники в проводах русских и грузинских послов через опасный отрезок пути их территории, и, как представляющие, порой, угрозу безопасности их эскортов, и как владельцы своих земель, желающие принять покровительство Москвы, и как «государевы непослушники», которые «добили челом и вину свою принесли», и как союзники терского войска, готовые вместе с другими горцами «все против ногайских людей заодин стояти».И хотя в совокупности все эти действа, упомянуты не более чем в десяти русских источниках ХVI-ХVII вв., они способны пролить некоторый свет в вопросах расселения ингушей, их социальных отношений, вопросах экономического состояния, политического устройства, вооружения, строительства, одежде и т.д.

Один из самых ранних русских источников, и самым пространным, связанным с ингушскими землями и их населением, относится к 1589 г. В нем ретроспективно отражены события, причастные к предыдущему периоду — 1587 г. Все они связаны с первыми двумя московскими посольствами в Грузию, путь к которой пролегал через Северный Кавказ и Дарьяльское ущелье, где и разворачивались события. И связаны они с одним из «калканских» владельцев — Салтан-мурзой.

14 сентября 1589 г. русские послы в Грузию С. Звенигородский и Т. Антонов были «на Сунше». Под этим топонимом подразумевается Суншинское городище. Здесь располагались некогда, в 1567 и 1578 гг. русские остроги, которые существовали недолго и были снесены по требованию Турции. Здесь проходил путь большинства русских посольств на Кавказ. Восстановлена русская крепость была в 1590 г. (оставлена в 1605 г.). Но и после на городище по распоряжению терских воевод постоянно находился русский отряд стрельцов и казаков, особенно когда здесь проходили посольства. Отсюда вместе с кабардинскими князьями, сыном аварского Черного князя да с Шихом-мурзой Окоцким посольский кортеж направился в Грузию. 25 сентября послы «стояли под Шатом горою (одна из боковых вершин по Дарьяльскому ущелью), проехав Ларсов кабак Салтан-мурза с версту на реке на Терке»².

Именно таким путем прибыло к этому месту в горной Ингушетии и предыдущее первое русское посольство в Грузию Р. Биркина и П. Пивова. Но оно проходило летом (август 1587 г.) и потому кортеж преодолел этот район через Шат-гору, путь через которую был возможен только летом. К тому же это значительно сокращало расстояние до Сонской земли — владения одного из крупнейших феодалов Грузии — Эристави Арагвинского, располагавшегося в верхнем течении р. Арагви, и стоявшего на пути в Кахетию, куда и направлялось московское посольство. Шат-гора, находящаяся в одной версте от Ларсового кабака, по предположению М.А. Полиевктова, возможно, Шан-гора в Дарьяльском ущелье. Так как посольство С. Звенигородского и Т. Антонова в 1589 г. оказалось здесь осенью, этот отрезок пути пришлось несколько изменить: оно не пошло на Шат-гору, а вынуждено было идти «промеж гор, щелью, рекою Теркою вверх»³.

Близ Ларсового кабака вышел встречать посольство Салтан-мурза, «а с ним людей его человек в 10». Селение Ларс с XVIII в. являлось осетинским. Косвенные данные позволяют предположить, что в ХVI-ХVII вв. это селение занимали этнические ингуши. В Дарьяльском ущелье в этот период отмечено присутствие ингушей. Так, например, здесь располагалось ингушское фамильное поселение Черебижевых (Черебашев кабак).

Встретив московское посольство, Салтан-мурза им говорил: «Преж сего государевы посланники Родивон Биркин и Петр Пивов шли в Грузинскую землю к Олександру царю через мою землю на тот же мой кабак и назад из Грузинские земли шли на мой же кабак, и яз государю служил, посланников его Родивона да Петра через свою землю провожал и дорогу им куда лутчи итти указывал и людей своих до Грузинские земли провожати их посылал; а которые были у государевых посланников люди и лошеди больны, и тех людей и лошадей Родивон да Петр останавливали, в Грузи идучи, у меня, и яз тех людей и лошеди у себя кормил и лечил и за Родивоном и за Петром их отпустил здоровых. И Родивон и Петр, назад идучи из Грузей, реклись службу мою государю известити».

Московские послы, подтвердив всю активную и доброжелательную деятельность Салтан-мурзы, встречу и проводы первого русского посольства в Грузию, отвечали: «…И ты то учинил гораздо, перед великим государем нашим твоя служба тогда была. А ныне только похочешь великий государь наш царь и великий князь служите и в его царском жалованье под его царскою рукою быти, как и горские князи и мурзы большой Кабардинской князь Янсох Асланбеков брат и с Осланбековыми детми и со всем своим родом и Солох и Алкас князь и все князи и мурзы учинились под государя нашего царского величества рукою в его царском жалованье и правду дали, по своей вере шертовали, и заклад детей и братью своею и племянников дали»⁴.

Послы не могли быть не проинформированы об ориентирах пути в Грузию, о Дарьяльском ущелье и селении Ларс, что стояло на пути из Кабарды и о его владельце Салтан-мурзе, который оказал столь весомую помощь в горном, трудном и опасном отрезке пути. Не так много было на Северном Кавказе таких лояльных владетельных персон, при том на таком важном отрезке Черкасской дороги в Грузию, чтобы обойти ее вниманием. Царская администрация тщательно контролировала приверженцев России, поддерживала с ними связь, брала под покровительство, одаривала подарками. И потому послы, продолжая свою речь, говорили: «И ты, Салтан-мурза, государю нашему правду дай, по своей вере шертуй, и заклад брата своего или племянника ко государевым к Терским воеводам пошли, кому мочно верити, чтоб государю надежно тебя в своем государеве жалованье вперед держати; а тебе б надежну быти в государсве жалованье. А ныне ко государю службу свою покажи, дорогу, куда лутчи итти в Грузинскую землю, нам укажи и сам нас до Грузинские земли проводи»⁵.

Послы назначают Салтан-мурзе обычные в таких ситуациях условия — принять шерть, т.е. принести клятву верности России и дать аманата-заложника в Терский город. Без подобной процедуры дальнейшее сотрудничество не имело доверительной основы и было чревато нарушением договоренности. Через эти церемонии проходили все северокавказские союзники Москвы, в том числе и чеченский владетель Ших-мурза, принявший самое деятельное участие в проводах до Грузии первого посольства 1587-1588 гг.

Глава нынешнего русского посольства (1589-1590 гг.) князь С. Звенигородский продолжая свою речь перед Салтан-мурзой произносил далее: «А как, оже даст Бог, из Грузинские земли ко государю своему придем, — и мы твою службу государю своему известим. И государь тебя пожалует, под свою царскую руку и в оборону ото всех твоих недругов примет и грамоту свою жаловальную с своею печатью, как тебе под его царскою рукою вперед быти, и свое государево жалованье к тебе пришлет»⁶.

Именно такую царскую грамоту посольство С. Звенигородского доставило из Москвы Ших-мурзе. Он же получил и «государево жалованье» и отослал в Терский город заложником своего племянника Батая. Салтан-мурза был в курсе не только этих событий, он прекрасно был осведомлен о русско-грузинских и русско-кабардинских взаимоотношениях и присягах, данных кавказскими партнерами России.

В ответном слове главе посольства Салтан-мурза произнес: «То есми слышал от узденей и брата своего Ших-мурзы Окутцкого, что Кабардинские все князи били челом в службу государю вашему, а яз ныне хочю государю ж служити по свою смерть, как государю вашему служил брат мой Ших-мурза Окутцкой, и на непослушников государевых со государевыми воеводами и с Кабардинскими князи ходите готов и на том государю правду даю, шертую, и вас провожю до Грузинские земли и заклад брата своего или сына пошлю в Терской город с вами вместе, как пойдете из Грузинские земли. А как будете у государя своего, — и вы мою службу государю своему известите, чтоб государь пожаловал, велел мне дате свою государеву жаловальную грамоту по чему мне быти в его государеве жалованье, какову грамоту прислал государь к брату моему к Ших-мурзе Окутцкому. А до тех мест, как меня государь пожалует, свою государеву грамоту ко мне пришлет, дайте мне от себя грамоту, чтоб мне было в государеве жалованье надежну быти и иных бы кабаков князи меня не обидели».

Из речи Салтан-мурзы следует:

В своей речи Салтан трижды подчеркивает, что Ших-мурза его брат. Несомненно, он имел ввиду родство этническое и социальное. Термин «брат» в дипломатических акциях того времени означал равенство и признание равноценного политического статуса. Салтан-мурза — первый из ингушских владельцев, кто приносит шерть царским посланникам на Кавказе и желает примкнуть к северокавказским союзникам Москвы.

Владелец селения Ларс принял эти решения не спонтанно. Оно подтверждалось помощью Салтан-мурзы русским дипломатам в Грузию уже второй раз. Шерть — это присяга на верность, на подданство, она закреплялась клятвой, присягой на Коране. Шертование обычно сопровождалось выдачей аманата. Вся практическая деятельность российской дипломатии на Кавказе сводилась к систематическому приведению но возможности всех владельцев к шерти на верность и организации контроля за выполнением принятых обязательств.

Московские послы привели Салтан-мурзу к шерти по той записи, по которой приводили северокавказских князей и мурз. В записи была приписка, в которой четко оговаривалась главная задача нового приверженца России на Северном Кавказе: «Как от государя пойдут в Грузинскую землю и из Грузинские земли послы и посланники и гонцы и всякие государевы люди или грузинские послы и посланники и гонцы и всякие люди, и ему, Салтан-мурзе, тех государевых и грузинских послов и посланников и гонцов и всяких людей через свою землю провожати и хитрости над государевыми и над грузинскими людьми не учините никоторые»⁷.

Такое обозначение важнейшего направления службы Салтан-мурзы объяснялось опасностью дороги в Грузию, контролируемой на всем протяжении несколькими владельцами, могущими воспрепятствовать проезду через свой участок пути. Временная грамота, данная послами от себя — это первая и единственная известная нам грамота ингушскому владельцу. Она сохранилась в статейных списках (отчетах) русских послов. Грамота довольно пространна. Однако как памятник первого дипломатического документа, врученного от посланников России владетельному представителю Ингушетии в конце XVI в., представляет большой интерес и потому мы приводим ее полный текст.

«Божиею милостию великому государю и великому князю Федору Ивановичи) всеа Русии и иных многих государств государя и самодержца его царского величества от великих послов от дворенина и наместника Брянского от князя Семена Григорьевича Звснигороцкого да от диака Торха Антонова Ларского кобака Салтан-мурзс. — Вил еси челом великому государю царю и великому князю Федору Ивановичю всеа Русии, чтоб тебя и твою братью детей и племянников и вес твой род и свою землю государь пожаловал, держал в своем царском жалованье под своею царскою рукою и в оборотге от твоих недругов; а ты, Салтан-мурза, с своею братьею, и з детьми, и с племянники, и со всем своим родом хочешь его царскому величеству служити. И ты б, Салтан-мурза, с своего братьею, и с племянники, и со всем своим родом, и со всего своего землего был под государя нашего царского величества рукою в его царском жалованье и его царскому величеству служил и государя нашего с терскими воеводами и с Олександром царем Иверским и с Черкаскими князи и мурзы, которые государю служат, и на всех государевых недругов и на непослушников стоял заодин, на них сам ходил и людей своих посылал, и государевых людей через свою землю ко государеву Терскому городу и из Терского города до Грузинские земли провожал и хитрости никоторые над государевыми людьми не учинил. А на которого недруга будет тебе надобет государевы люди, — и ты б приезжал в государев в Терской город ко государевым воеводам: и государевы воеводы по государеву указу учнут тебе на твоих недругов рат давати с вогневым боем. И во всем бы еси его царскому величеству прямил, на чом еси ему государю правду дал, шертовал. А сю тебе грамоту дали его царского величества послы до тех мест, как его царскому величеству послы князь Семен Григорьевич Звенигороцкой да дьяк Торх Онтонов твое челобитье объявят и как его царское величество пришлет к тебе свою царскую жаловальную грамоту с красной печатью и свое государево жалованье в Терской город к воеводам. К сей грамоте государев посол дворснин и наместник Брянской князь Семен Григорьевич Звенигороцкой печать свою приложил Лета 7098 (1589 — Т.М.) сентября в 26 де»⁸.

Главное условие шерти состояло в том, чтобы служить и прямить, т.е. быть неотступным от клятвы русскому царю. Чтобы стоял против недругов и непослушников России, провожал и встречал русских и грузинских послов. В свою очередь, Салтан-мурза мог обратиться, в случае надобности в Терский город к воеводам за воеггггой помощью против недругов. Подобные шертные грамоты получали и все другие, присягнувшие России северокавказские владельцы. Они носили военно-союзнический характер, обязывающий соблюдать интересы друг друга.

Несомненно, в желании Салтан-мурзы принять покровительство России ведущим компонентом являлось ограждение себя и своего поселения от притеснения кабардинских князей и мурз, которые, обладая более сильной военной организацией, пытались поставить в зависимость соседние народы, что выражалось в выплате последними дани, установлением контроля кабардинцев за их расселением, а также удержанием под своим наблюдением важнейших путей сообщения. Стремление соседних горских предводителей проводить самостоятельную политику, принятие ими российского покровительства расходилось с планами доминирующих в крае феодалов. Не случайно звучат слова Салтан-мурзы дать ему грамоту незамедля самими послами, не дожидаясь долгого ожидания таковой из Москвы «чтоб мне было в государеве жалованье надежну быти и иных бы кабаков князи меня не обидели».

У Ларсового кабака посольский кортеж задержался на сутки. Послы и сопровождающие были приняты Салтан-мурзой дружественно, им были оказаны должное гостеприимство и помощь, как и предыдущему русскому посольству. Послов интересовало, какими ущельями удобнее и безопаснее продолжить путь в Грузию. «Да послы ж князь Семен и диак Торх Салтан-мурзу про дороги спрашивали: которою дорогою шли от его кабака государевы посланники и Грузинские земли иреж сего? И ныне тою ж ли дорогою итти или иными месты лутчи? И колко ден мочно дойти до Грузинские земли?

И Салтан-мурза говорил: «Преж сего шли государевы посланники от его кабака на Шат-гору для того, что им лучилось итти летом и снегов на горах тогды не было. А ходу их было тою дорогою до Сонские земли, что за Аристовым князем, полчетверга дни; а тот Аристов и с своею землею служит Олександру царю. А ныне тою горою вам не пройти, что в осень на тех горах снеги великие живут; а итти вам ныне промеж гор щелью, рекою Теркою вверх, потому что ныне в осень в реке Терке живет вода не велика, мостит ее мочно. А мостов надобет на ней три моста, а четвертому мосту быти блиско Черебашева кабака. А тот Черсбашов кабак Аристова князя Сонские земли; а доехати до того кабака днем мочно».

26 сентября 1589 г. посольство в сопровождении Салтан-мурзы двинулось от Ларсового кабака на Сонскую землю — владение Эристави Арагвинского, одного из крупнейших феодалов Восточной Грузии. Так беспрепятственно, благодаря Салтан-мурзе, посольство миновало небольшой, но опасный отрезок пути, построив три моста по преодолению р. Терек. Четвертый мост находился уже в пределах Сонской земли и потому московские послы поручили грузинским послам, что были вместе с ними в одной свите, послать гонца «к Черебашу от себя», чтобы он «мост мостил». Именно до владения Черебаша, т.е. до грузинской границы, и проводил послов Салтан-мурза, исполняя российскую службу, будучи уже под покровительством Москвы, что подтверждалось той временной (до царской) грамотой, что выдали ему от себя московские послы.

Очередной ориентир в Дарьяльском ущелье — это Черебашев кабак, т.е. поселение Черебаша, располагавшееся на левом берегу р. Терека и, входившее в состав владения Сонского эристава. 27 сентября посольство остановилось у Черебаша. «И послы князь Семен и диак Торх под Черебашовым кабаком дневали ден для мосту». Лишь через день приехал навстречу послам эристав Сонской земли, на что послы посетовали: «И тебе было • пригоже нас встретите, как мы пришли в твою землю на рубеж в Черебашов кабак. — И Аристов князь говорил: в том меня кручины не подержите, что вас в Черебашове кабаке встретите не успел, был есми в дальних своих кабакех».

Комментируя данный эпоним, II.Г. Волкова сделала следующее заключение: «Владелец кабака Черебаш, видимо ингуш (ср. ингушскую фамилию Черебижевых). Черебашев кабак находился на месте современного ингушского селения Гвилети в Дарьяльском ущелье. Согласно ингушским историческим преданиям предки Черебашевых жили по Военно-Грузинской дороге именно в этих местах. В одном из таких преданий, записанном Б.К. Далгатом, рассказывается, что Черебышу (Черебашу) и жителям Гвилети удалось разбить войско кабардинского князя, шедшего походом на Тифлис. В благодарность за это грузинский царь Георгий подарил Черебашу землю от Казбеки до Гумлета (Гвилети)»¹⁰.

Черебашев кабак – второе, известное нам по сообщениям русских источников XVI в., ингушское владение. Надо отметить, что и в чеченской ономастике ХVI-ХVII вв. это имя встречается неоднократно. Занимая «на прямой дороге через Калканские кабаки» определенный надел, владелец Черебашева кабака контролировал свою сферу пути, играя, таким образом, видную роль в контроле главной артерии, соединяющей Северный Кавказ с Закавказьем. Царская администрация Терского города держала под особым вниманием владельцев подобных поселений. О Черебашевом владении в русских источниках ХУ1-ХУП вв. потому и нет более или менее подробных известий, что она находилась в зоне границ Грузии.

В мае 1590 г. посольство С. Звенигородского и Т. Антонова возвращается из Грузии вместе с ответными грузинскими послами. Обратный маршрут повторял тот же путь, которым они прошли в Грузию. С 17 мая к сопровождающим посольство присоединился Аристов князь, но уже 20 мая он заявил, что пришла весть о том, что для их проводов идет за ними зять грузинского царя Александра «со многими людьми от вас не вдалеке, и яз еду своей земли оберегати»». Князь Аристов уехал, «а послы князь Семен и дьяк Торх пошли в горы без сопровожатых». Как правило, довольно подробные отчеты посольства не фиксируют в своих записях ни Ларсового кабака, ни его владельца Салтан-мурзу. Путь, которым они шли в 1589 г. за день-два (от Ларсового кабака до Сонской земли),  растянулся на неделю. Явно отсутствовало то «обереганье», которое обеспечивал им Салтан-мурза. И вот запись 27 мая: «А в горах майя в 27 день приходили на послов на князя Семена да на дьяка на Торха на последние люди горние люди Колканцы и стрельца были Найденка взяли и лошедь под ним убили; и послы князь Семен и дияк Торх, поворотясь, тех Калканцов побили и стрельца у них отняли». Эта стычка в районе, где обеспечивалась безопасность русским и грузинским посольствам, явилась результатом отсутствия гарантии защищенности. Салтан-мурза не зря опасался и торопил с присягой. «Иных кабаков князи», от которых владелец Ларса ждал «обиды», видимо, не простили ему, как спустя некоторое время и Ших-мурзе Окотцкому, желание быть под защитой Москвы.

В дальнейшем в русских источниках XVII в. отложились лишь эпизодические упоминания о Калканской земле, в которой усиливалось влияние кабардинских князей. Но однозначно, что царская администрация держала под неусыпным вниманием Дарьяльское ущелье, где находились поселения ингушей-калканцев. Не случайно в челобитной терских окочан царю Михаилу Федоровичу 1621 г. среди северокавказских землиц, куда их посылают по служебным делам терские воеводы, упоминается и Калканская земля¹².

Почти одновременно с исчезновением имени Салтан-мурзы в русских документах XVII в. отмечен ряд случаев нападения калканцев на проходившие по Дарьяльскому ущелью посольства и отдельных гонцов. Отныне этот участок пути вплоть до начала XVII в. был одним из опасных в посольском маршруте в Грузию и обратно.

В 1591 г. перед очередным русским посольством в Грузию В .Т. Плещеева и Т. Кудрина в связи с осложнением политической ситуации на Кавказе намечалось два пути. Первый — через Дагестан. Пройдя пограничные с ним селения Ших-мурзы Окоцкого, затем через владения аварского князя и Черного князя, посольство выходило в Восточную Грузию. Второй путь был прежним, хорошо известным — из Терского города на кабаки кабардинского князя Алкаса и далее по Дарьяльскому ущелью в Сонскую землю¹³.

В 1599 г. посольство К. Совина и А. Полуханова не двинулось из Грузии через Дарьял пока не пришла рать из Терского города¹⁴. Подмоги из Терки дождались и следующие послы 1601-1603 гг. В 1603 г. терский жилец Иван Морышкин был отправлен терскими воеводами к грузинскому царю Александру с грамотой. Возвращался Морышкин через Дарьяльское ущелье и в горах был ограблен «калканскими людьми».

Он сам описал этот случай следующим образом: пробыв 26 недель в Грузии, он был отпущен с вестями на Терек пешим «и на дороге деи его калканские люди в горах ограбили а взяли деи у него, что ему дал Александр царь, 3 ансыря, шолку кутию (полушелковая персидская ткань — Т.М.)… да …ас.ю (текст утерян — Т.М.) да саблю, кушак шолковой, да рубашка кармазинную и голод деи и нужу всякую терпел»¹⁵.

В следующем году у послов М. Татищева и А, Иванова «на первом стану от Ларсова кабака» произошло столкновение с калканцами, пришедшими с «вогненным боем»¹⁶. «А у нас, — сообщали послы в 1604 г. в своей отписке в Посольский приказ, — для береженья была застава и сторожа крепкая. И на стороже, государь, их подстерегли и с ними бились, из пищалей стреляли и от станов наших отбили и многих у них переранили. А сонские, государь, люди, которые к нам встречю приехали для мостов, сказывали, что те люди приходили из гор калканцы; преж сего они были послушны Алкас-мурзе, а ныне они послушны Айтек-мурзе»¹⁷.

Годы интервенции и первой крестьянской войны в России прервали сношения России с Кавказом, но ненадолго.

В 1613-1614 гг. иранский шах Аббас разорил Картли и Кахети и намеревался покорить Северный Кавказ. Обеспокоенные терские воеводы одну за другой шлют отписки в Москву о намерениях иранского шаха совершить нападение на Дагестан, о принесении шерти кабардинскими князьями Шолохом, Казыем и Айтеком, о сношениях с шахом кабардинского мурзы Мудара Алкасова и что он «сел со всеми своими кабаками у Терка в Щелях на Грузинской дороге, куда преж того хаживали в Грузи твои государевы послы… для того, чтобы ему в Грузи отнятии дорогу, а шах-Басовым бы людям твою дорогу ездить было бестрашно»¹⁸.

Шах Аббас, как свидетельствует отписка воеводы, должен был идти «прямо дорогою через Калканские кабаки»¹⁹. В 1614-1615 гг. из-за вмешательства России шах отказался от прямой агрессии в Дагестан. Не потому ли одобряют терские воеводы в 1618 г. поход кабардинского князя Сунчалея Черкасского в «калканские и ероханские кабаки»²⁰.

Мы не знаем причины, почему были погромлены ингушские, калканские и ероханские (джераховские) кабаки. Возможны несколько вариантов, и все они имели под собой основания.

В числе погромленных селений названы чеченские «шибуцкие» и «мичкизские», т.е. именно те «землицы», через которые проходили важнейшие пути, ведущие в Грузию. Жители этих мест названы «непослушными». Военный погром был произведен по просьбе аварского хана Нуцала, вступившего в подданство России. Русское правительство и его опора на Северном Кавказе терская администрация поддерживали связи преимущественно с феодальными слоями народов Северного Кавказа. В договорах между ними оговаривалась взаимопомощь в борьбе против недругов. Этим пользовались горские феодалы для укрепления своих владетельных прав на соседние территории и использовались в этих целях военные силы терского гарнизона.

Аварские ханы добивались зависимости от себя чеченских и ингушских территорий, особенно в тех их областях, которые представлялись стратегическими. Пользуясь правом сильного, аварские, как и кабардинские феодалы, претендовали на политическую власть над соседями в выплате дани. Подобная зависимость была эпизодической, номинальной и не охватывала все вайнахские селения и группы.

Возможно, непослушание горных землиц вайиахов выражалось в нарушении данных ими присяг служить царю, помогать царским посольствам, гонцам, охранять и беспрепятственно пропускать их через свои землицы, не совершать набегов на казачьи станицы по Тереку. Каковы бы ни были причины, но перечисленные вайнахские поселения серьезно пострадали: «кабаки повоевали и выжгли и совсем разорили и многой полон поймали и многих людей побили»²¹. В своей челобитной царю, князь Сунчалей Черкасский, возглавлявший поход в горы, писал: «И после, государь, того те твои государевы непослушники, шибуцкие и калкаиские и ероханские и мичкизские люди, тебе великому государю парю и великому князю Михаилу Федоровичу всеа Русии, добили челом и вину свою принесли».

«Добили челом» подразумевало принятие покорности. Так что калканские кабаки оставались под постоянным контролем русской администрации на Кавказе. Отсутствие достаточных документальных источников о русско-ингушских связях не означает, что их вообще не было. Ведь значительная часть архива Терского города на сохранилась, где, возможно, содержались данные более тесных контактов и сношений с горной частью Ингушетии.

Об этом свидетельствует и следующий факт. В 1619 г. терский воевода отписал в Москву, что «калканские люди» вместе с «шибуцкими, мерезинскими, мулкинскими, тшанскими» и «многих горских земель люди готовы все против ногайских людей за один стояти»²².

Столь уверенное утверждение терского воеводы о совместном выступлении против неприятеля терской рати и горных вайнахов, возможно, было лишь в том случае, если они были приведены к шерти (присяге) и имели аманатов в Терском городе. По крайней мере, мичкизские люди, после похода на них в 1618 г., «принесли свою вину… добили челом и шерть и аманаты дали в Терской город»²³.

В 1621 г. в челобитной служилых окочан упомянута и служба в Калканскую землю²⁴. А это значит, что она постоянно была в центре внимания русской крепости. В Ингушетию посылались служилые окочане «для всяких государевых дел и з грамоты». Окочане, будучи на службе, «во все горские землицы провожали и встречали русских и грузинских послов, делали разведку, собирали сведения о турецких и крымских происках, добывали языков (пленников для допроса — Т.М.)», привозили в Терский юрод «медвяной ясак».

Об активной эксплуатации дороги через Калканскую землю и в первой половине XVII в., а значит удержании ее в постоянном внимании терской администрацией, говорит и следующая информация. В 1637 г. грузинский митрополит торопит московских послов: «… время давно есть и уж проходит, чтоб в Колкани не заперлася дорога, и нам невозможно будет проехать, а та дорога мне за обычай» . Транзит через Ингушетию еще с древних времен имел важное значение для Грузии. Без поддержки ингушей он был невозможен. Потому Грузия была прекрасно осведомлена о своих соседях. Грузинский царь Теймураз в 1635 г. писал: «А здесь близ Каракалканов и меж черкасских мурз пребывают народы, кисти и оси и иные многие народы».

К одной из родоплеменных групп ингушей относятся уже упомянутые в русских источниках «ероханские люди» (джераховские люди). Это жители общества Джерах в Джераховском ущелье. В XIX в. их место поселения было в низовьях р. Армхи — правому притоку Терека, перед входом ее в ущелье, выводящее к Тереку. Именно к джераховцам мы относим «черкашенина Хавсу земли своей владельца» и обитателей его кабаков, сыгравших выдающуюся роль в прокладке и осуществлении маршрута посольства князя Ф.Ф. Волконского в 1639 г. через горную Ингушетию. Ранее известная и активно используемая дорога по Дарьялу и через Ларсов кабак становится в 30-х годах XVII в. опасной. Грузинский царь Теймураз сам диктует новый вариант дороги: «… итти послам на Мундара (кабардинский мурза — Т.М.), а с Мундара на Хавсу, а с Хавсы на Туси (Тушетия — Т.М.), не на те места, на которые места прежние послы в Грузи хаживали»²⁷.

Существует сообщение 1603 г. от терского жильца сына боярского — городового служилого Ивана Морышкина, что посылали его «с Терки провожать до Щелей (ущелье в горах — Т.М.) государевых послов И. Нащокина да И. Левонтьева, и он де их проводил до Щелей да Харцевых кабаков»²⁸. Возможно, речь идет об одном и том же владении ингушского владельца. В отчетах московского посольства 1637-1640 гг. довольно подробно представлена помощь Хавсы русским дипломатам²⁹.

Путь посольства князя Ф.Ф. Волконского и дьяка А.И. Хватова от Терского города в Кахетию лишь частично пролегал по старой проторенной прежними русскими посольствами дороге. 27 июля 1639 г. посольство стояло в Кабарде у кабаков Мундара-мурзы (сын Алкаса-мурзы), который должен был обеспечить безопасность пути до Кахетии. Сюда же прибыл посланец царя Теймураза, который привез шедшим вместе с русским посольством грузинским послам — митрополиту Федору и азнаурам (дворянам), письмо от царя Теймураза. В письме определялся дальнейший путь посольства Ф.Ф. Волконского и А.И. Хватова к царю Теймуразу, который находился тогда в Кесарских горах в Тушетии. Встреча послов, передача им подвод «под государеву казну» были намечены у владения Хавсы. Именно до его владения решались проводить посольство кабардинский мурза и его сопровождающие, так как этот новый вариант пути им был неизвестен. Пучь их лежал в Сонскую землю, во владение Эристави Арагвинского, до которою и провожал обычно посольство кабардинский мурза Мундар.

Маршрут был изменен в связи с тем, что отношения между Эристави и царем Теймуразом осложнились. Поэтому было опасно решиться воспользоваться наезженным путем. Необходимо было обьехать Сонскую землю, свернуть в одно из боковых ущелий правобережья Терека и идти через другие горские земли. Новый вариант пути шел через владение Хавсы — такое предписание было получено посольством. У входа в Дарьяльское ущелье 1 августа к ним приехал «черкашенин Хавса, своей земли владелец». Длительные переговоры послов с Хавсой закончились согласием последнего проводить их до царя Теймураза.

2 августа «с того стану послы пошли щелями по реке к Терку. И на дороге, на реке на Терке в щелях приехал к послам черкашенин Хавса, а с ним толмач Левонтей Минин, который послан от послов к Теймуразу царю». И Левонтий, и Хавса предупредили: «чтоб итти бережно и усторожливо для всяких воровских людей».

На следующий день, 3 августа, приехали к послам на стан в Хавсины кабаки «из гор своих кабаков владельцы Казан да Бекаи Ардашевы дети Шановы да из Ларцовых кабаков Чепа да Моздрюк да Хавсиных братья и племянников 5 человек (т.е. более 10 владетельных человек — Т.М.). А говорили послом, что прежних великих государей хаживали послы в Грузи на них, и они-де их принимали, и Сонскою землею проваживали, и мосты по реке по Терку мащивали. И царского величества послы им давали государево жалованье. А ныне-де идете вы послы к Теймуразу царю мимо их кабаков, а государева жалованья им ничего не дадите. А которые-де дурно в горах учинится и то зделается не от них»³⁰.

Трудности предстоящего пути для посольства состояли не только в сложной горной местности, но и в том, что в горах было множество вооруженных отрядов — «Аристоп князь стоит с ратными людьми». Большое значение в этой обстановке имели «поминки» — подарки, которые давались юрским владельцам, и «государево жалованье».

Послы обещали горским владельцам жалованье. В тот же день, 3 августа, приехали от Теймураза на стан к Хавсиным кабакам азнаур Дмитрий с 20 человек и 12 подвод для казны, чтобы встретить послов и проводить их до ставки грузинского царя. Когда посольский эскорт был уже «в полуднище от Хавсы», встретил его царский боярин Реваз-бей с ратными людьми «в Щелях и в каменных горах на ручью, а тот ручей течет из гор по каменью». И только тогда были отпущены в Терский город терские стрельцы с сотниками, новокрещены, окочане и только Мундаров сын Казый с узденями остался провожать до Теймураза. «И того ж дни послы перешли кабаки горских владельцев. А те кабаки стоят по обе стороны того ручья. Дворы у них в горах каменные. А ходят мужики по-черкаски, а жонки носят на головах что роги вверх в пол аршина».

Несомненный интерес представляет местоположение Хавсиных кабаков и этническая принадлежность этого горского владельца. 2 августа послы пошли ущельем по р. Терку. На первой остановке они вновь встретились с Хавсой, и в его сопровождении посольство отправилось дальше. В тот же день они пришли в Хавсины кабаки. Отсюда их путь лежал через Тушетию в Кахетию. Вероятнее всего, посольство шло через горную Ингушетию, что подтверждается одной деталью: «И того же дни послы перешли кабаки горских владельцов. А те кабаки стоят по обе стороны того ручья. Дворы у них в горах каменные. А ходят мужики по-черкаски, а жонки носят на головах, что роги вверх в пол аршина». Видимо, посольство Ф.Ф. Волконского и А.И. Хватова, пройдя от Мударовых кабаков часть пути по ущелью вдоль Терека, свернуло в одно из небольших ущелий, расположенных по правым притокам реки. Скорее всего, это было ущелье по р. Кистинке (Охкарохи, инг. Охкароч1ож), откуда через Хевсуретию и Тушетию проходил исторический путь в Кахетию. Местность по р. Охкарохи, заселенная ингушами, описана в ингушском историческом предании о Черебаше.

Если учесть сведения статейного списка Ф.Ф. Волконского и А.И. Хватова о женском головном уборе «что роги вверх», то становится очевидным, что в данном случае мы имеем описание уникального ингушского головного убора курхарс, зафиксированного археологами в ингушских склепах ХV-ХVII вв.

Следующее русское посольство в Грузию князя Мышецкого и дьяка Ключарева (1640-1643 гг.) не рискнуло воспользоваться дорогой через Ингушетию. Царь Теймураз писал, что «прямою дорогою через Картель на Каракалканы тамошних земель владельцы не пропускают» ¹ . Да и терские воеводы, зная сложившуюся ситуацию в горах, предупреждали Москву об опасности: «А землицы, государь, через которые путь лежит разные и самовольные, а владельцов в них нет, надобны провожатые многие люди, а в Терском, государь, городе, малолюдно» . Посольство прошло в Грузию через равнинный Дагестан и Азербайджан.

К ингушской ветви вайнахского народа относится и географический ориентир «Батцкие гребни». Еще в 1589 г. грузинские представители давали русским послам ориентиры дополнительного пути в Грузию. Он лежал через Аргунское ущелье. Источник называет только перевальную через хребет часть дороги — «итти послом безстрашно на Метцкие гребни (горное чеченское общество Малхиста — Т.М.), на Шихово племя, на Буриашеву да на Амалееву землю (селение Омало в горной Тушетии — Т.М.) да на Батцкие гребни; а владеет тою Батцкою землею государь их Александр»³³. Название Батцкие гребни исследователи связывают с бацбийцами, т.е. группой ингушей, переселившихся до XVI в. в горы Тушетии. Бацбийцы мигрировали из местности Вабуа (Вапии). Его локализуют вокруг с. Эрзи (Джерахское ущелье). Основные причины миграции этой части ингушей — малоземелье и насильственное распространение ислама.

С еще одним ингушским населенным пунктом знакомит нас письменный источник 1680-1681 гг. В районе Дарьяльского ущелья упомянута деревня «Цыцикина». Здесь останавливался один из бывших иранских наместников Грузии царь Арчил, бежавший от преследований шаха Сулеймана. Я.З. Ахмадов предполагает, что деревня Цицикина — это аул Цицкиевых, располагавшийся в Джерахском ущелье близ Дарьяла. «Найдя приют в ингушских и осетинских горных обществах, Арчил направил в Москву гонца с просьбой о помощи и предоставлении ему убежища в России»³⁴.

В последние десятилетия XVII в. в силу ряда причин (одна из основных -устойчивое использование транзитных дорог в Грузию вдоль Аргунского ущелья), известия об ингушских обществах практически сходят на нет.

Несмотря на малочисленность и эпизодичность вышеприведенных сведений русских источников XVI-XVII вв., они являются одними из первых письменных свидетельств об Ингушетии и ингушах. В их содержании больший акцент о путях, что проходили через ингушские земли в Грузию, некоторых населенных пунктах, о помощи, которую оказывали местные владельцы русским и грузинским послам, о стычках горцев с чужеземцами и т.д. Однако русские источники ХVI-ХVII вв. дают некоторые свидетельства о социальном уровне ингушей, тесных контактах с Грузией, Кабардой, Чечней, Россией, об отдельных сторонах быта и ареале их расселения, об ингушской ономастике и т.д. И эти данные, расширяя информацию о средневековой Ингушетии, заслуживают дальнейшего исследования.

 

Т.С. Магомадова, к.и.н., доцент 

Чеченского государственного университета. 

 

ПРИМЕЧАНИЯ:

 

¹См.: Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (втор. пол. XVI — 30-е годы XVII в.). М., 1963; Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. М., 1973; ее же. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII — начале XX в. М., 1974.

²Русско-чеченские отношения. Втор. пол. Х/I-Х/II в. М., 1997. С. 30.

³Там же. С. 266.

⁴Там же. С. 90. ; Там же. С. 31.

⁶Там же.

⁷Там же. С. 31-32.

⁸Там же. С. 32.

⁹Там же. С. 33.

¹⁰ Там же. С. 274.

¹¹ Там же. С. 35.

¹² Там же. С. 97.

¹³ Там же. С. 275.

¹⁴ Белокуров С.А. Сношения России с Кавказом. М., 1889. С. 360.

¹⁵ Белокуров С.А. Акты времени Лжедмитрия 1-го. — Чт. ОИДР. Кн. I. М., 1918. С. 289.

¹⁶ Там же. С. 474.

¹⁷ Там же. С. 456, 474.

¹⁸ Русско-дагестанские отношения в Х/1-Х/11 вв. Махачкала, 1958. С. 33.; Кабардино-русские

отношения в XVI- XVII вв. М., 1957. Т. 1. С. 87-88.

¹⁹ Русско-дагестанские отношения. С. 33.

²⁰ Русско-чеченские отношения. С. 94-96.

²¹ Там же. С. 96.

²² Там же. С. 93.

²³ Там же. С. 96.

²⁴ Там же. С. 97.

²⁵ Материалы по истории грузино-русских взаимоотношений (1615-1640 гг.). Тбилиси, 1937. С. 236.

²⁶ Там же. С. 118.

²⁷ Там же. С. 233.

²⁸ Белокуров С.А. Акты времени Лжедмитрия 1-го. С. 290.

²⁹ Материалы по истории грузино-русских взаимоотношений. С. 240.

³⁰ Там же. С. 243.

³¹ Посольство князя Мышецкого и дьяка Ключарева в Кахетию в 1640-1643 гг. Тифлис, 1928. С. 37.

³² Там же. С. 68,103-104.

³³ Русско-чеченские отношения. С. 25-26.

³⁴ Ахмадов Я.З. Очерки политической истории народов Северного Кавказа в ХVI — ХVIII вв. Грозный,

1988. С. 161.