Кавказ в целом, Северный и Южный, имеющий для себя не совсем выгодное геополитическое положение, на протяжении многих веков являлся лакомой территорией для «Больших игроков» на внешнеполитической арене первенства за мировое господство. Кавказ переживал влияние древнеперсидских царей, здесь побывали и кочевники древности, раннего и позднего средневековья. Наиболее сильное внешнее влияние на Кавказе стало ощущаться к XVIII веку, когда на этой территории столкнулись интересы России, Турции и Ирана. Многочисленные народности, населявшие этот край, переживали в своем социально-экономическом развитии либо стадию разложения родового строя и складывания феодальных отношений (балкарцы, чеченцы, ингуши и т.д.), либо активное развитие феодализма (кабардинцы, население Дагестана и др.). Феодальные владетели (князья, ханы и т.д.) вели междоусобные распри. В XVII—XVIII вв. западные районы Северного Кавказа были зависимы от крымского хана. Они должны были поставлять хану рабов из числа пленников или зависимых крестьян. Территория Дагестана служила объектом агрессии иранских правителей.
В связи с активизацией русской политики на Северном Кавказе, строительством линии крепостей стали более активными и турецкие эмиссары. Особенно бурную деятельность развило мусульманское духовенство, вовлекая в лоно ислама кабардинскую феодальную верхушку и многих черкесских князей. Древние христианские храмы, разбросанные по всему Северному Кавказу, были теперь в развалинах. Идеологическое влияние Турции проникало и в Дагестан. Однако простой народ был еще далек от влияния этой политики. Больше того, «черный народ» Кабарды бежал от гнета своих феодалов за русскую границу, где в районе Кизляра и Моздока устраивались поселения. Интересы Турции и России сталкивались не только на Северном Кавказе, но и в Закавказье.
В тяжелейшем положении находилась Грузия, переживавшая в ту пору феодальную раздробленность. Нашествия иноземцев несли Грузии разорение, непосильный гнет, рабство. В условиях постоянной угрозы со стороны Ирана и Турции среди грузинских политических и государственных деятелей давно определилась русская ориентация. В 1750 г. Восточная Грузия возобновляет свои связи с Россией. В 1752 г. грузинские цари отправляют в Петербург своих послов с просьбой о помощи: «спасение мыслимо лишь в том случае, если русское правительство протянет Грузии руку помощи против врагов, которых еще много». Наконец, еще один узел, где переплетались турецкие и российские интересы,— это Армения. Огромная территория так называемой Западной Армении вошла в состав Османской империи, а Восточная Армения находилась под властью шахского Ирана. Армения, как и многие государства Закавказья, переживала в XVIII в. пору развития феодальных отношений с очень медленным прогрессом производительных сил. Внутренние раздоры и междоусобия феодалов усугубляли и без того тяжелое положение страны. Произвол и гнет турецких и курдских пашей, насилия и угон в рабство, наконец, уничтожение людских ресурсов Армении — все это давало толчок к массовой эмиграции армян. Большой эмиграционный поток шел и в Россию. Армянское купечество играло заметную роль в российской внешней торговле и пользовалось многочисленными привилегиями. Армян охотно принимали на военную и государственную службу в России.[1]
Осуществление своего влияния на территориях Грузии и Армении и контроль Военно-грузинской дороги, связывавшей Северный Кавказ с Южным, способствовало оттеснению внешнеполитической деятельности на Кавказе Турции и Ирана. А подписание в 1783 Георгиевского трактата юридически подкрепило внешнеполитическое первенство России в этом направлении. Контроль над Военно-грузинской дорогой, перекрывший одну из возможностей, в первую очередь, для Турции проникнуть в пределы Северного Кавказа, выявил необходимость заключения мирных договоров с северокавказскими народами. И ингуши, не малая территория которых, размещалась в пределах пролегания Военно-грузинской дороги, оказались в числе одних из первых. У них, «в круговороте этих исторических событий» были свои интересы.В конце XIV в. ингуши подверглись нашествию войска среднеазиатского завоевателя Тамерлана, проникшего в предгорья Ингушетиив район современных селений: Галашки-Мужичи-Даттых-Ангушт. Уцелевшие из ингушей покинули свои равнинные территории и ушли в горы. В начале XV в. ингуши пытались вернуться на плоскость, расселяясь по долинам р. Сунжа, Назранка, Камбилеевка, Ачалуки. Но во второй половине XVI в., в результате похода кабардинского князя Темрюка (декабрь 1562 г.), поддержанного ногайскими мурзами и русским царем Иваном IV Грозным, ингуши вновь вынуждены были, покинув плоскость, уйти в горы. Новое возвращение ингушей на равнину началось в XVII в.
По свидетельству грузинского географа Вахушти Багратиони уже к XVII в. в Тарской долине известно крупное ингушское селение Ангушт.[2]
Не малую роль в укреплении позиции России на Северном Кавказе и добровольном вхождении ингушей в подданство Государству Российскому, сыграло и начало освободительного движения на Северном Кавказе чеченца Ушурмы (Шейх-Мансур), который был твёрдо убеждён в своем призвании распространять среди северокавказских племен мусульманскую веру, слабо еще развитую среди ингушей, кабардинцев и черкесов. Вместе с тем он проповедовал «священную войну» (джихад, или газават) против русских, завоёвывавших на Кавказе одну территорию за другой и распространявших христианство среди местного населения. С этой последней целью создана была в Моздоке специальная организация миссионеров из русских и грузинских духовных лиц. Миссия эта располагала крупными денежными средствами для оказания материальной помощи тем лицам, которые соглашались принять крещение. Кроме того, русское правительство раздавало таким лицам крупные земельные наделы и предоставляло им доходные должности в местной администрации, производило в военные чины, назначало жалования, пенсии и т.д. Привлечение на свою сторону влиятельных лиц при помощи разных материальных благ возведено было именно при Екатерине II в систему. Видя всё это, Шейх Мансур, решил выступить не только против русского империализма, но и против раздоров между северокавказскими народами. Самым подходящим для этого средством он считал укрепление среди них устоев ислама.[3]
Растущая популярность в Чечне и за её пределами Шейха Мансура, а также вероятность, что данные волнения, которые начинают охватывать народы Северного Кавказа, могут захлестнуть и ингушские земли, представляла для российской политики на Кавказе большую опасность. Да и силовой метод урегулирования этой угрозы был не самым подходящим способом. Необходимы были другие мирные пути решения этого вопроса. А так как отдельные группы ингушской народности ранее в 1756, 1762 и в 1769 периодически обращались в Моздок за помощью от Государства Российского. Подписание же весной 1770 года вблизи селения Ангушт на поляне с названием «Барта босе» («Склон согласия») документа, имеющего двусторонние интересы, о добровольном вхождении Ингушетии в подданство российское – было тем самым мирным решением этой проблемы. Через 40 лет, в августе 1810 года в крепости Владикавказской был подписан Акт присяги ингушей, в котором были учтены недочеты Договора 1770 года. С 1845 года началось возведение новой Сунженской укрепленной линии, было заложено около 15 станиц, составивших 1-Сунженский и 2-Владикавказский полки Терского казачьего войска.[4]
К тому же ещё Владикавказская крепость, как уже было отмечено раньше, была построена на ингушской земле, охрана Дарьяльского ущелья и крепости Владикавказ была поручена ингушам. Об этом свидетельствует ученый В.П. Христианович в своей книге «Горная Ингушетия»: «После присоединения Грузии, для охраны движения по Дарьяльскому ущелью русский командующий войсками Дельпоццо заключил в 1810 году с ингушами договор, по которому они за определенное вознаграждение должны были выставлять охрану в 100 воинов.»[5]
Принимая в подданство ингушей, Россия брала обязательство обеспечить их внешнюю безопасность и содействовать переселению на равнины. Это позволяло ингушам начать массовое возвращение на свои равнинные земли, оставленные в период нашествия Тамерлана, и защитить поселения от агрессии феодальных воинских дружин князей Большой и Малой Кабарды, пытавшихся подчинить жителей равнинных селений Ингушетии своей власти и поставить их в вассальную зависимость. [6]
Подписанные в 1770 и в 1810 годах мирные договора, позволившие ингушам осесть на плоскости, давали широкую возможность вновь постепенно заниматься земледелием, ремеслом, торговлей с соседними народами и разведением домашнего скота. Так как эти виды занятий были одними из фундаментальных источников жизни для подавляющей части простого населения, проживающего на Кавказе.
[1]https://www.e-reading.by/chapter.php/1007101/90/Bohanov_-_Istoriya_Rossii_s_nachala_XVIII_do_konca_XIX_veka.html
История России с начала XVIII до конца XIX век
[2] Н.Д. Кодзоев (История Ингушетии краткий очерк) https://ingushetiya.do.am/publ/11-1-0-8.
[3] Вассан-Гирей Джабагиев
Статья опубликована в журнале «Свободный Кавказ», Мюнхен, 1953, № 1(16), январь. С. 12-18. Подписана: Васан-Гирей Джабаги.
Джабагиев В.-Г.И. Свободный Кавказ. Статьи и выступления. (1951-1956 гг.). – Назрань-Москва: Ингушский «Мемориал», 2007 г. – 96 с.
Составители сборника: Берснак Джабраилович Газиков, Марьям Джемалдиновна Яндиева
https://ghalghay.com/2010/04/02/sheyh-mansur/
[4] https://ia-maximum.ru
[5] С. Хамчиев Сердало № 119 19 окт 2004 г. С.3.
[6]https://kunstkamera.ru (М.С.-Г. Албогачиева 172 С.)
Ведущий архивист
Госархива Ингушетии Марзиев А.З.
