Мы завершаем, начатую в предыдущем 2-м выпуске, публикацию норм обычного права (адатов) ингушей, скрупулезно собранных русскими исследователями Кавказа XIX века и обобщенные известным ученым-кавказоведом Ф.И.Леонтовичем в своем труде «Адаты Кавказских горцев. Материалы по обычному праву северного и восточного Кавказа».
Публикуемые нормы (статьи) адатов – это только малая часть из того большого массива норм обычного права народов Кавказа, собранных в вышеуказанном труде Ф.И.Леонтовича.
Материал представлен в форме извлечения и рассматривает такие нормы адатов регулирующие: а) вопросы семьи и брака; б) порядок наследования; в) применяемые меры наказания за мелкие преступления и проступки и др. Следует отметить, что часть из них, в несколько трансформированной форме, действуют и сегодня, в нашей повседневной реальности.
Мы надеемся, что представленный материал будет интересен и полезен не только историкам и исследователям занимающихся вопросами изучения норм обычного права северокавказских народов, но также и всем тем, кто интересуется историей Северного Кавказа и Ингушетии.
И.Г.АЛМАЗОВ,
главный специалист ГАС РИ.
ОКОНЧАНИЕ. Начало см. в Архивном вестнике за №2
Печатается по Ф.И.Леонтович. «АДАТЫ КАВКАЗСКИХ ГОРЦЕВ. МАТЕРИАЛЫ ПО ОБЫЧНОМУ ПРАВУ СЕВЕРНОГО И ВОСТОЧНОГО КАВКАЗА». Вып.2. Одесса, 1883.
VIII. КРАТКОЕ ОПИСАНИЕ
ОБЫЧАЕВ, СУЩЕСТВУЮЩИХ МЕЖДУ ТУЗЕМЦАМИ ИНГУШЕВСКОГО ОКРУГА 1860-х гг.
Раны от пояса до ступней
<…> 104. За отсечение ноги от таза или от колена и за отсечение ступни платится 70 коров и в барч лошадь, на которой, по выражению туземцев, «не стыдно бы ездить всякому благородному человеку», угощение вечером два больших барана и утром один баран, араки 10 или 8 котлов.
105. За рану в таз или около таза с лишением движения ноги, 70 коров без барча и вышеозначенное угощение.
106. Рана в колено или около колена, с лишением движения ноги от колена, с лишением движения ноги от колена или с последствием хромоты, стоит 40 коров и барч из 6 коров, всего 46 коров, и угощение два брана и 6 котлов араки.
107. За рану в ногу, с лишением движения ступни или пальцев, полагается 30 коров и 4 на барч, всего 34 коровы, и угощение большой и малый бараны и 6 или 4 котла араки.
108. Пальцы на ноге стоят то же самое, что и на руке.
109. Между вышеозначенными minimum и maximum платы существует разная таксация ран, зависящая от свойства раны и от части тела, подвергнувшейся поранению; размеры платы так же разнообразны, как и самые раны. Понятно, здесь открывается возможность членам суда варьировать плату различными соображениями и обстоятельствами: принимать в расчет и степень виновности, и состояние ответчика, и его хорошее поведение и тому подобные побочные обстоятельства, смягчающие определение суда. Между тем, по духу туземной юрисдикции все обычаи применяются к тяжущемуся, не справляясь ни с личностью подсудимого, ни с нравственными его качествами. Все права относительно меры наказания имеют характер обязательный, а не факультативный: суд не может действовать по своему усмотрению, сообразно обстоятельств, увеличивающих или уменьшающих вину подсудимого.
110. Во всех лицевых ранах и в тех, куда входит уст-дери (стоящий 15 рублей серебром), платятся тельные коровы; во всех же других случаях число определенных в плату коров делится пополам: одна половина – тельных, другая – яловых; в нечетных же числах превышающая единица прикладывается к половине количества тельных коров. Цена тельной коровы 8 рублей, яловой – 4 рубля и 50 копеек серебром.
111. Плата производится не одними только коровами: и лошади, и быки, и бараны, и оружие – все идет в плату по оценке депутатов. Здесь корова принимается в смысле денежной единицы, как предмет отвлеченный.
112. Оценка скота и оружия, предназначенных в плату, производится депутатами и, для избежания нескончаемых споров, без всякого участия тяжущихся.
113. Передача оцененных вещей в плату условная: если в определенный депутатами срок часть принятого оружия или скота окажется с ранами, плательщик обязан обратно принять недоброкачественную вещь и заменить ее новой, по оценке тех же депутатов.
114. Угощение обиженному, назначаемое судом при плате по различным делам, не имеет строго определенной нормы, а зависит от характера искомого дела и от качества и количества вреда, нанесенного истцу. Цель угощения двоякая: изгладить дурное впечатление обиды, примирить тяжущихся хлебом-солью, располагающей к душевным излияниям аракой и выпросить у обиженного прошение какой-либо части платы, положенной судом на ответчика. Вследствие последнего обстоятельства в деле большой важности, где определяется плата довольно значительная, угощение назначается вечером и утром, следовательно, и сбавка определенной платы делается два раза, по просьбе почетных гостей, запивающих аракой горячий шашлык и упрашивающих хозяина банкета пощадить ответчика, ради его бедности и глупости (обычное выражение туземцев).
115. Еще весьма недавно туземцы, населяющие Ингушевский округ, по обычаю доброго старого времени смотрели на женщин, как на рабочий скот, считали женщину вещью, не подозревая в ней никакой человеческой личности.
116. Родственники девушки или женщины, получив калым 18 коров, выдавали ее замуж, не спрашивая и даже не думая о ее согласии.
117. И по смерти мужа, женщина не пользовалась свободным выбором: вдова обязана была даже против желания выйти замуж за брата или родственника покойного мужа; в случае же отказа последних она снова поступала в полное распоряжение своих родственников.
118. Но с конца 1862 года, по общему согласию туземцев Ингушевского округа, первым непременным условием брака полагается свободная воля и непринужденное согласие не одного лишь мужчины, но и женщины, выходящей замуж.
119. Ныне «калым», покупная плата за женщину, не существует и имеет значение только при разборе прежних дел о браках. В настоящее же время мужчина, сватая девушку или вдову, платит родственникам невесты, во-первых 25 рублей серебром в задаток, коим она может располагать по своему произволу – употребить на свое приданое или отдать часть их или все деньги родственникам своим за воспитание и присмотр за ней, и во-вторых, 80 рублей в обеспечение на случай своей смерти или развода с ней.
120. Обеспечение это, по желанию невесты, платится или до брака, или записывается, как неизменный долг, который она может требовать от мужа во всякое время и, по выходе в замужество, располагать этой собственностью по своему желанию.
121. Истраченные из обеспечения деньги жена, по смерти мужа, как и в случае развода с ним, не имеет права от него требовать.
122. Засватанной девушке или вдове дается свобода отказаться от своего жениха; в этом случае задаток 25 рублей и обеспечение 80 рублей (если оно был выдано) возвращается жениху.
123. Когда же «нечих» (религиозный свободный обряд, где присутствуют мулла и два свидетеля) уже совершен, равным образом и по выходе замуж, жена на развод права не имеет, без согласия мужа. Мужу же дозволяется развод во всякое время, не спрашивая согласия жены.
124. По смерти мужа или после развода с ним женщине дается полная свобода выйти замуж, за кого пожелает.
125. За нарушение означенных правил с жениха, родственников невесты и старшины аула, допустившего нарушение установленных правил, взыскивается штраф по 50 рублей с каждого виновного.
126. Если невеста отдается в замужество в другое общество, где означенного постановления о браке не существует, и родственники невесты возьмут с жениха более определенной платы, виновные платят штраф 100 рублей, а аульный старшина 50 рублей.
Увоз невесты
127. Если девушка увезена насильно, ей дается свобода возвратиться в дом родителей. Увезший же ее, во всяком случае, платит штраф 50 рублей, а участвовавшие с ним в увозе – по 15 рублей серебром с каждого.
128. За обесчещение увезенной девушки до брака, с виновного, кроме определенного штрафа, взыскивается строго по усмотрению начальства.
129. Если обесчещенная девушка пожелает возвратиться в семейство, штраф 50 рублей, взысканный с виновного, поступает в ее пользу.
130. Главный виновный в увозе девушки редко отговаривается в своем проступке, так как самый факт похищения изобличает виновного: но ответчик весьма редко выдает своих товарищей-соучастников.
131. Указание самой девушки на участников ее похищения принимается обычаем без всяких доказательств; но улики ее редко можно слышать в суде: увезенная девушка, вследствие стыдливости, смущения и страха, испытанного ею от похищения, обыкновенно не замечает сподвижников своего похитителя, боясь навлечь вражду их на своих родственников.
132. Если же сами родственники увезенной девушки указывают на участников, главного виновного, но ясных улик не представляют, суд назначает каждому обвиняемому присягу с двумя присяжниками (из соседей, людей благонадежных) в том, что он не участвовал в похищении девушки и не знает других участников.
133. Такая же присяга назначается и главному зачинщику похищения; он обязан оправдать каждого из подозреваемых участников в том, что никто из них не содействовал ему в похищении, что проступок он сделал один, без помощи других.
Изнасилование
134. Изнасилование девушки или женщины обыкновенно разрешается на месте преступления убийством; но последнее преступление не искупается первым, каждое из них самостоятельно и ответственно.
135. Если виновный успел ускользнуть от смерти, родственники обесчещенной женщины тайно преследуют его кровной местью или предъявляют иск и требуют обычного удовлетворения.
136. Если мужчина принимает на себя позор, обнаруживая перед обществом сделанное оскорбление его жене или сестре, суд признает его показание без всяких улик и доводов.
137. Равным образом сознание обесчещенной женщины служит неопровержимым доказательством преступления.
138. Это единственная в туземном праве тяжба, предъявление которой служит и самым доказательством, не требующим присяжных удостоверений.
139. Суд расследует только обстоятельства дела, которые могут иногда стать в разрез физической возможности преступления.
140. В этих редких случаях обвиняемому назначается очистительная присяга с 5 присяжниками (в числе их двое посторонних и двое родственников).
141. Такую же присягу требует суд и от ближайшего родственника обвиненной женщины, которую присяжники должны очистить от подозрений мужа.
142. За изнасилование замужней женщины виновный платит оскорбленному мужу три барча (т.е три почетные платы). Первый барч есть 10 коров, второй 8, третий – 6, всего три барча составляют 24 коровы (половина тельных и половина яловых).
143. Жена, по желанию мужа, или весьма редко остается в доме, или обыкновенно отправляется к своим родственникам, т.е. получает развод.
144. За изнасилование засватанной девушки виновный платит жениху ее в честь хорошую лошадь, стоящую не менее 30 рублей серебром, и на угощение большого барана и 4 котла араки.
145. Жених может отказаться от изнасилованной девушки и получить обратно калым, – в настоящее же время, за уничтожение калыма, задаток 25 рублей и обеспечение 80 рублей.
146. Та же плата и угощение за обесчещение незасватанной девушки поступает от виновного в пользу ее родственников.
147. Кроме того, виновный, для избежания кровной вражды оскорбленных родственников, нередко женится на изнасилованной им девушке, но следует заметить, что женитьба эта необязательна.
148. Изорванную одежду как на женщине, так и на девушке, виновный обязан заменить новой.
149. Покушение на изнасилование женщины равно ответственно, как и совершенное изнасилование.
Нарушение супружеской верности
150. За нарушение супружеской верности мужем обычай не полагает никакого взыскания с виновного. Требовать развода за измену мужа жена не имеет права.
151. За нарушение супружеской обязанности женой полагается оскорбленному мужу три барча с наперстника неверной супруги и столько же с родственников ее – всего 6 барчей, что составляет 48 коров (половина тельных и столько же яловых).
152. Развод с неверной женой зависит от желания мужа.
153. Для доказательства вышеозначенного преступления достаточно одного только предъявления жалобы мужем. Одни лишь дикие угрозы мужа, пытка и боязнь насильственной смерти вырывают тайну жены о ее любовной связи; стыд же и совесть далеко на заднем плане.
154. <…>
Увоз жен и невест
155. За увоз замужней женщины обычай полагает ту же плату, как и за изнасилование, т.е. 6 барчей, три с виновного и три с родственников увезенной женщины. Взыскание за похищение засватанной девушки обозначено выше, в статье о браке.
156. В настоящее время у туземцев, населяющих Ингушевский округ, существенным условием брака полагается свободный выбор и непринужденное согласие на брак девушки или вдовы; но еще весьма недавно, до 1862 года, личность женщины была порабощена, – она не имела никаких человеческих прав. Несмотря ни на слезы, ни на мольбы, ни на сопротивление, ее, как барана, продавали за калым, сваливали на арбу и везли в дом жениха.
157. Единственный протест порабощенной женщины против насилия ее человеческой воли, принуждения родственников и дурного обращения мужа, выражается в бегстве ее из дому, где она переносит от своего господина супруга все нравственные и физические пытки. Но ее опять, как проданную вещь, родственники возвращают мужу; она снова бежит и снова переносит еще большие страдания.
158. Когда господин, ее муж, наскучив ее частыми побегами, является с жалобой в суд, обычай решает дело следующим образом: от родственников женщины и от жалующегося мужа суд берет поручителей – честных и почетных людей, в том, что жена в назначенный срок будет возвращена мужу и останется у него в доме, а муж будет доставлять жене все необходимое в жизни и хорошо обращаться с ней.
159. Иногда подобное решение под бдительным надзором хороших и умных поручителей достигает цели: жена остается в доме и восстанавливается семейное спокойствие; большей же частью, бегство жены возобновляется, несмотря ни на каких поручителей. Наконец, муж, потеряв терпение, бывает вынужден и печальным положением дела и увещаниями дать жене развод.
Развод
160. Муж во всякое время, по своему желанию, может дать развод своей жене.
161. Весь калым, все издержки по свадьбе и даже все мельчайшие подарки, сделанные при сватовстве, возвращаются мужу сполна, за исключением расходов, сделанных родственниками жены на ее приданое и свадьбу.
162. Расчет при разводе не забывает даже и тех мелочных на поминки расходов, которые туземный похоронный обряд налагает на породнившиеся браком фамилии.
163. Возвращение калыма при разводе касается только прошлых браков, заключенных до нового постановления, т.е. до 1862 года.
164. По прежнему обычаю, женщина, получившая развод, до тех пор не могла выйти замуж, пока весь калым, уплаченный ее мужем, не был возвращен ему сполна.
165. Женщина, получившая развод, за которой оставался какой-либо долг по первому браку, вышедшая замуж за другого, считалась отбитой женой, что возбуждало кровную вражду и месть.
166. Молодая женщина, получившая развод, весьма часто обречена была вести безбрачную жизнь или потому, что родственники ее не имели средств возвратить какой-либо ничтожной доли калыма ее мужу, или чаще потому, что сам муж уклонялся от принятия калыма, единственно с той целью, чтобы разведенная жена не была «ни ему, ни другому».
167. Злой нрав туземца можно было переломить только насильственными мерами: родственники женщины, получившей развод, доставляют калым в участковое управление; депутаты оценивают калым и вручают его мужу.
168. Упрямство некоторых туземцев доходило до того, что они бросали на произвол судьбы врученный им калымный скот, который нередко пропадал без вести.
169. При скрывательстве же и неявке мужа за получением калыма, женщине выдается от управления свидетельство на свободное вступление в брак, с обязательством ее родственников возвратить калым прежнему мужу по его первому требованию.
170. Если родственники разведенной жены были не в состоянии в определенное время возвратить калым ее мужу, они выдавали ему корову с телком, которая при окончательном расчете в плату калыма не идет, но считается фактическим выражением согласия мужа не развод.
171. Если муж, давший жене развод, отказывается впоследствии от исполнения своего обещания, корова с телком служит обычной уликой и доказательством в суде, что женщине действительно дан развод.
172. В настоящее время, с уничтожением калыма, плата 25 рублей в задаток, и 80 рублей в обеспечение, как личная и неотъемлемая собственность жены, не возвращается мужу при разводе.
173. Варварское обращение мужа с женой: побои, обжоги, поранение, пытка голодом и холодом и вообще насилия и истязания мужа служат причиной развода, принимаемой судом со времени учреждения окружного управления в основание при решении тяжб по делам семейным.
174. По разводе мужа с женой, прижитые в супружестве дети, сыновья и дочери, остаются в доме отца, на его попечении; мать не имеет никакого права требовать их от мужа в дом своих родственников.
Порядок наследования
175. У туземцев Ингушевского округа дела по наследству решаются адатом.
176. Наша юридическая пословица: «Сестра при брате не вотчиница» беспощадно осуществляется у туземцев в делах по наследству. Так как женщина, по убеждению туземцев, существо без личности, следовательно, лишена прав общественных и семейных и самостоятельности нравственной и материальной, все имущество умершего, без малейшего выдела в пользу дочерей его, переходит к сыновьям и делится между ними поровну.
177. В случае же смерти сына часть, следуемая последнему, дробится также на равные части, по числу его сыновей (внуков умершего по мужской линии) и т.д.
178. Дочери умершего остаются на попечении своих братьев или, за смертью последних, в доме своих племянников, которые по мере средств обязаны кормить и одевать их. Попечительная обязанность братьев в отношении сестер их менее основана на родственных связях, чем на обычае калыма, который поступает в пользование отца девушки, выдаваемой в замужество, и следовательно, входит в состав наследства, переходящего к сыновьям; по смерти же отца калым за девушку обращается в пользу того из братьев (обыкновенно по старшинству), который содержал ее в своем доме. В этом случае женщина, как дорогой товар, приносит в хозяйство порядочный процент и, как товар живой, нуждающийся в пище и одежде, должен быть поддерживаем для дальнейшего оборота.
179. Есть у туземцев обычай единственный, который несколько намекает на определенную и весьма незначительную долю наследства, переходящего от отца в семейство дочери (но не лично ей), у которой есть сыновья, следовательно, обычай условный. Дядя обязан своему племяннику (сыну сестры, но не брата), достигшему 16- и 17-летнего возраста, сделать барч. Т.е. почетную плату, состоящую в подарке хорошей лошади (minimum рублей в 30). Подарок этот обязателен до такой степени, что взрослый и нетерпеливый племянник может отнять у своего дяди означенный барч силой, обманом и воровством.
180. Если умерший не оставил сыновей, имущество его поступает к родным братьям на тех же основаниях в отношении раздела и с тем же обязательством в отношении дочери, как указано выше.
181. За неимением родных братьев и их наследников, имение переходит к двоюродным братьям (по мужской линии) и т.д.
182. Вообще, надо заметить, что родство по женской линии не имеет у туземцев никакого значения в отношении прав на наследство, если у умершего есть хоть самые дальние родственники по мужской линии.
183. Хотя с 1862 года калым уничтожен, но обычай призрения братьями своих сестер строго сохранил свою силу.
184. Девушка, в знак благодарности за попечение о ней, имеет право подарить своему брату выдаваемые женихом в задаток 25 рублей и даже обеспечение свое (80 рублей), но последнее не иначе, как с согласия мужа.
185. До изменения устарелых обычаев у туземцев Ингушевского округа, сыновья имели полное право требовать при жизни отца раздела приобретенного им имущества и даже выгнать его из собственного дома; поныне варварское право это уничтожено, и выдел сыновей, при жизни отца, зависит от доброй воли последнего.
Воровство
186. Один из главных пороков, развитых между туземцами, – воровство. Воровство, нераздельное в диком воинственном народе с хищничеством, обратилось в доблесть, прославляемую в песнях девушек, в легендах и сказках; но, к утешению, все эти предания заметно бледнеют при постепенном экономическом и нравственном развитии народа и новых требованиях жизни.
187. Но порой и в настоящее время прорывается старый взгляд туземца на воровство. Эта доблесть выражается и в самых лучших сторонах туземного быта. Гостеприимство, первобытная добродетель всех народов, не гнушается воровством: хозяин, чтобы почтить своего гостя, доставить ему наибольшее удовольствие и радость, наводит его на воровство, коим угощает его, как лакомым десертом вслед за шашлыком; скрывает воровские вещи и даже жертвует собой для гостя-вора, принимая на себя всю ответственность преступления. Можно безошибочно сказать, что главные воры и проводники воров – хозяева, те из туземцев, в земле коих случается хищническое происшествие; краденные же вещи немедленно скрываются передачей в другие отдаленные местности.
188. Для обвинения кого-либо в воровстве обычай требует или свидетельских показаний неприкосновенных к делу людей под присягой, или показаний благонадежного секретного доказчика (в присутствии двух депутатов суда и пристава), или явного, или обнаружения какой-либо вещи из украденных, или сознания самого виновного, или одного из участников его. Вообще, обычай требует улик, не оставляющих сомнения в виновности подозреваемого.
189. Во всех же случаях, где не имеется явных улик, истец может требовать от подозреваемого очистительной присяги.
190. Если кто-либо указывает вора при свидетелях, а потом отказывается от своих показаний, обычай назначает присягу свидетелям, от заявления коих зависит решение дела.
191. При определении вознаграждения за украденные вещи, обычай взыскивает с виновного: цену украденных вещей, определяемую присягой истца, вторую плату, равную стоимости вещи, за исключением 5 или 10 рублей (объяснение ниже). И в некоторых случаях, ниже указанных, плату за бесчестие сакли, двора, хутора и т.д.
Воровство из стад
192. Для охранения общественных аульных стад, выгоняемых на пастьбу, жители аула нанимают, смотря по величине стада, известное число пастухов (maximum – 3 человека), которые за охранение стада в продолжение летнего и осеннего времени получают за каждую лошадь по 50 копеек серебром, а за каждую штуку рогатого скота по 20 копеек.
193. За пропавший скот пастухи не отвечают, но истец имеет право требовать от них очистительной присяги.
194. За открытое нападение на стадо или на табун, если воры, по выражению туземцев, «подвинут стадо с места», сверх стоимости украденного скота и второй платы за каждую голову виновный обязан уплатить в честь хозяину стада 10 коров и уст-дери, а пастухам приличного коня.
195. Но если пастух ограблен и ему сделано какое-либо насилие (связали руки, били, держали арестованным), то виновный платит обиженному 10 коров и уст-дери.
196. Правило это относится и ко всякому ограбленному человеку, коего хищники держали под арестом, связанным и вообще лишенным свободы.
197. За простое же ограбление, кроме полного удовлетворения за ограбленные вещи, виновный платит в честь обиженному приличного коня.
198. За ограбление при преследовании человека, виновного в каком-либо проступке, плата за честь не полагается.
199. За выстрелы в стаде, дворе или сакле, с целью сопротивления хозяину, встретившему вора, виновный платит уст-дери или 15 рублей.
Воровство из сакли и двора
200. За покражу вещей из сакли, кроме обычного удовлетворения, виновный платит за бесчестие сакли.
201. Так как у туземцев сакля – вещь священная, всегда открыта, и летом и зимой, готовая приютить гостя, обычай за оскорбление сакли установил некоторые тонкости при взыскании за бесчестие хозяина, смотря по тому, из какой части сакли выкрадены вещи. Берется в соображение середина сакли, где обыкновенно укрепляется столб, на коем вешают оружие.
202. За бесчестие отделение сакли, от середины или столба к дверям, или, как говорят туземцы, «ниже столба», обычай полагает плату в честь оскорбленного хозяина 5 коров (тельных).
203. За покражу вещей, расположенных от столба к окну, т.к. выше столба, за бесчестие платится 10 коров и уст-дери, т.е. 12 коров.
204. За снятие оружия со столба та же плата за бесчестие.
205. За покражу из двора, кроме обычной платы, полагается еще и плата за бесчестие двора, уст-дери и 15 рублей серебром.
Воровство из хутора или поля
206. За воровство вещей и скота из хутора, во время полевых работ, из плуга, или какой-либо части из рабочего орудия, за исключением обычной платы за каждую вещь и каждую штуку скота, с виновного взыскивается за бесчестие хутора или плуга уст-дери или 15 рублей серебром.
207. Таким образом, кроме удовлетворения за похищенные вещи. Обычай делает взыскание и за бесчестие стада (в вышеуказанных случаях), сакли, двора, хутора и плуга.
Обыск
208. В случае сильного подозрения кого-либо в воровстве, обиженный имеет право с аульными стариками сделать обыск в сакле подозреваемого.
209. Если последний окажет сопротивление, он признается виновным.
210. При открытии обыском какой-либо вещи, опознанной истцом, обычай назначает ему присягу с пятью присяжниками (из коих 3 из родственников, два посторонних) в том, что опознанная вещь действительно его собственная. В случае неприятия присяги истец платит хозяину сакли за бесчестие 6 коров.
Обычная плата, взыскиваемая с вора
211. За покражу лошади обычай взыскивает стоимость ее и вторую плату 10 рублей менее стоимости.
212. За быка 20 рублей и вторую плату 15 рублей, всего 35 рублей серебром. За корову 15 рублей и 12 (вторая плата), всего 27 рублей.
213. Угощение во всех трех случаях, если воров несколько, полагается по одному годовалому барану (центо) и по 2 котла араки с каждого. Если же вор один, он платит на угощение большого барана и четыре котла араки.
214. За каждый улей с пчельника виновный платит корову (тельную) и на угощение большого барана и 4 котла араки. При участии же нескольких человек в воровстве, каждый из них платит угощение, как указанно выше.
215. За большого барана 3 рубля и вторую плату 2 рублей; за малого (центо) 2 рубля и вторую плату – 1 рубля.
216. За козу, как и за малого барана.
217. За гуся, индюка, утку и курицу по одному рублю серебром и такую же двойную плату.
218. За сено – стоимость его; количество украденного сена определяется присягой.
219. За немолоченный хлеб с поля возвращается стоимость хлеба; за воровство же хлеба из двора виновный платит двойную цену и на угощение большого барана и 4 котла араки.
220. Во всех указанных случаях, если вещи похищены со двора, виновный платит хозяину за бесчестие уст-дери или 15 рублей.
221. Из вышесказанного следует, что двойная плата (за исключением взыскания за потраву хлеба) налагается обычаем только за воровство предметов одушевленных.
Поджог
222. За поджог хлеба или сена виновный вещей и, кроме того, 10 коров и уст-дери, т.е. 12 коров.
Подрезание жил у скота
223. Кроме обычной двойной платы, с виновного взыскивается 10 коров и уст-дери.
Опознание похищенного скота и вещей
224. Туземец, опознавший своего быка или лошадь, обязан представить в управление двух свидетелей, людей благонадежных и лично знающих опознанный скот.
225. Последний возвращается истцу, если он с двумя свидетелями примет в суде присягу, что опознанный скот действительно принадлежит ему, как доморощенный или купленный у кого-либо.
226. Присяга с двумя честными свидетелями выручает и похищенную вещь, опознанную кем-либо у другого.
227. Если с опознанным быком, лошадью и вообще какой-либо вещью в одно и то же время и из одного и того же места похищено еще несколько штук скота или другие какие-либо вещи, обиженный, для получения полного удовлетворения за всю пропажу. Обязан подтвердить свою претензию присягой с двумя присяжниками, пользующимися доверием в обществе.
228. Если с уворованным или опознанным скотом пропал скот и другого хозяина, который с двумя свидетелями может представить в суд присяжное удостоверение в том, что скот его похищен в одно и то же время из одного и того же места с опознанным скотом, ответчик обязан сделать полное удовлетворение претендателю.
Проценты за занятый капитал
229. Хищническая натура туземцев и их характер насилия вполне обнаруживаются в их взаимных денежных сделках. Туземные кредиторы взыскивают со своих заимодавцев по 50 копеек с 10 рублей в месяц, что составляет в год со 100 рублей 60 %; но этот процентный грабеж – домашнее дело туземцев, строго преследуемое туземным начальством, как дело безнарвственное и весьма вредное для общества. Суд же при разборе дела по удовлетворению кредитора процентами на занятый им капитал, принимает в расчет с 10 рублей – 10 копеек в месяц, или со 100 рублей – 12 % в год.
230. Хищнические проценты существуют в горском участке не только на деньги, но и на баранов. Долг, состоящий из двух или трех баранов, через 5 или 6 лет, считая проценты на проценты, т.е. приплод с приплода, вырастает до порядочного стада; понятно, расплата с кредитором представляет безвыходное затруднение для бедного человека. Обычай этот был перенесен галгаевцами и на плоскость; но назрановцы не предъявляют ныне подобных требований и ограничиваются снисходительными и миролюбивыми сделками по вышеозначенному займу. Горцы же и по настоящее время изредка являются в суд со своими дикими требованиями процентов на баранов; но суд не принимает их претензий, требуя от заимодавца одного лишь возвращения всего количества взятых в долг баранов.
Подготовил И.Г. Алмазов,
P.S. При изложении «Адатов…» в основном сохранены некоторые особенности орфографии, пунктуации и стилистики текста-оригинала, а также техника оформления текста.
P.S. При изложении «Адатов…» в основном сохранены некоторые особенности орфографии, пунктуации и стилистики текста-оригинала, а также техника оформления текста.